— А может, ее и не было вовсе! То есть она вернулась позже меня. Пришла и увидела… Сняла одежду и переложила на кровать… Не может этого быть! Ведь тогда было как минимум часа два или три ночи. Она должна быть дома. Значит, она видела, как я вошел, выпил коньяк и свалился. Видела! Может быть, что-то спрашивала меня, невозможно представить, чтобы она стояла, смотрела и молчала! И не спрашивала ни о чем потом, когда я пришел в себя! — Виктор бесился и не знал, что предпринять. Он начинал тихо расправляться с Лизой в своих мыслях. Просто ненавидеть ее Силов уже не мог. Ему нужно было расправиться с женой за ее свидетельство. Он не мог согласиться, что есть в мире человек, который знает про его обморок и деньги!
— Деньги! Да, вот это второй страшный вопрос: деньги! Как они оказались у меня в кармане? Я же не брал их даже в руки! Когда это жирный всучил их мне, да так, что я и не заметил! И деньги эти — плата за убийство, которого не было… То есть как не было?! Или — не было? — в очередной раз Силов вернулся к тошнотворному вопросу. До конца он так и не понял — в реальности ли происходило убийство, которое так чудовищно совпало с разговором с этим кругломордым Николаем, или это все-таки мираж, наваждение какое-то, которое разыгралось в больном мозгу, когда он напился. Блин, может, и Николая этого не было? Все это только бред!
Опять всплыла мысль о Лизе: «Если это бред, да еще так отчетливо мной понимаемый, то Лиза видела меня, была рядом, когда бредил! А я мог говорить все, что угодно — даже то, что это я убил того мужика, за которого получил деньги!»
— Деньги! — Опять вернулось прежнее беспокойство. — Деньги — это же не бред!
Вон они, лежат в пиджаке, который висит на стуле! Деньги — не бред! Значит, про деньги Лиза ничего не знает! Или знает? Где этот Николай? Он был у меня? Или не был! Как спросить? Эта маленькая идиотка молчит, черт бы ее побрал… Молчит, и спросить больше некого.
Виктор сидел на скамейке у театра и не знал, куда себя девать до вечернего спектакля. Хотя где бы он ни находился сейчас, мысли были бы теми же.
Сигареты кончились, он пошел к машине. Возле дома Силов никогда не парковался — редко-редко. У театра было надежнее, и идти до дома несколько минут. Открыв салон, он достал новую пачку сигарет, сел в машину, не закрывая дверь. Неожиданно Виктор выскочил из машины и открыл багажник. Тот был пустой, но Силов долго смотрел, хотя разглядывать в багажнике было нечего. Как-то облегченно ухнув, хлопнул крышкой багажника.
«Живые и мертвые», — пронеслось в голове Силова, и он поехал в этот проклятый район.
Вспомнить место он не мог. Зачем-то включил телефон и стал смотреть фотографии. Адреса не было, он тогда просто повторил за Николаем — это Силов помнил. Руки дрогнули — с экрана телефона на него смотрел мужчина с бокалом в руке на фоне какой-то Австрии…
Виктор ходил вдоль домов и старался вспомнить хотя бы очертания домов, дороги и поворота, за которым скрылись два идиота-убийцы и этот, в красном шарфе… Ничего не вспоминалось… Силов сел на скамейку у автобусной остановки и закурил.
— Зачем я сюда приехал, только светиться, и все! Что значит — светиться? Я убийца, что ли… Кому я здесь нужен… Тогда на хрена приехал сюда? — Силов говорил сам с собой, скандалил, ворчал, соглашался, спорил. Иногда мысли прорывались, он говорил вслух. Сам пугался голоса и на некоторое время замолкал…
— Что ты тут расселся?
— Автобус жду…
— Слепой, что ли? Вот написано, что остановка перенесена к дому шестьдесят четыре…
Силов смотрел на маленькую женщину, почти старушку, во всяком случае, еще года два-три, и получится классика, которая везде сует свой нос.
— Спасибо, а где этот дом? Шестьдесят четвертый?
— А за парикмахерской, за углом сразу.
Парикмахерская! Силов вспомнил светящуюся надпись «Парикмахерская», вспомнил… «Надо было сюда ночью приехать — узнал бы», — подумал Виктор и зачем-то вслух сказал:
— Шахматный клуб…
— Ну! Вот перед ним и остановка. А ты тут расселся и ждешь, — будущая старушка захихикала. — Там, милый, там остановка. Там третьего дня убийство было, почти рядом с остановкой. Вовку убили…