Укупі з цим Барабаш повергав Бурсакові і зложений останнім лист до турецького запорожця, брата Білецького, тільки за власноручним підписом самого Білецького. Текст цього в кожнім разі інтересного листа такий:[29]
"Любезный мой братец Игнат!
Возвратясь в Россию, в недра нашего отечества, под скипетр нашего Всемилостивейшего Государя Императора, получа от него же в коловратности моей прощение, сделанной, как и вам известно бытием от законного Его Величества подданства в Азии, и, находясь ныне на жительстве в войске Черноморском, составленном из прежних запорожцев, жительствующих на Кубани, не могу нахвалиться довольно перед вами о моем состоянии и изобразить, как спокойно жительствуют здесь оные наши сослужители, находясь под мудрым правлением Всемилостивейшего Нашего Всероссийского Государя Императора, все им предоставлены здесь выгоды, как в земле на всякую их потребность, так и в рыболовных заводах и прочем, а я пожелав и прибыв сюда, нахожусь по особливому о мне попечению Кошевого здешнего в рыболовном войсковом заводе в Очуеве, в месте для меня выгодном и имею от трудов моих доход, который на все мои труды есть довольный, а со временем думаю, заводиться и хозяйством и тако, жизнь мою не соединяю уже ныне ни с какою моею коловратностью, есть для меня блаженственная, тем паче, что я нахожусь в недрах природно — любезнейшего (Sic!) своего отечества при моих соотчичах, воздаю пред Всевышним покаяние в прежней моей коловратности, подобно ныне вашей, полагаю, любезнейший мой, что вы, я думаю, заключаете, когда произошел надо мной известный вам случай, что содержим был под стражею, что я уже в неизвестных местах нахожусь, но оной последовал от тех малых частных начальников, кои обо мне не знали, но когда до вышнего дело дошло, то получил я тот час чрез донесения их Всемилостивейшему Государю нашему из под караула свободу и от всякого меня наказания за вероломность мою, что я по воле моей был в Азии, прощение, которое и вам, яко подобным мне, также оказано будет, ежели вы согласитесь возвратиться в свое отечество в Россию, в чем вас Всевышним Богом уверяю, да и может ли оное последовать здесь в России, когда Государь есть истинно всемилостивейший и законы его на приносящих в легкомысленности своей, какова есть ваша, и моя была, самовольное признание, полагают тоже уважение, о сем, любезнейший брат, я уверен от тех здешних начальников, кои мне тоже при выходе из Турции сюда сказали и в том меня уверили; да я сверх того много и от других слыхал, следовательно, какое же есть в том еще сомнение и как можно против сего другого чего надеяться от столь Всемилостивейшого Государя, как только со всемилостивейшим благоволением призрения и помилования вас приносящих признание в легкомысленности своей и не приятно ли Его Императорскому Величеству будет признание и возвращение ваше под скипетр державы его.
И так единою истиною уверив вас во оном, прошу вас усерднейше и прочих прежних моих сослужебников, находящихся и ныне в Азии, внять совету моему, возвратиться от столь постыдного азиатского рабства в Россию, в недра своего отечества и просить, у кого следует о повелении вас здесь в Черномории вместе с вашими соотчичами тут свидевшись с вами, чего я искренне желаю, и нетерпеливо ожидаю; будем продолжать спокойную жизнь и блаженствовать под скипетром природного нашего всемилостивейшего государя.
пребываю с истинным моим к вам, любезнейший брат, почтением и усердием, всегда любезный брат и покорный и усердный
Иосиф Белецкий.
Августа 1805 года.
Очуев в Черноморских пределах[30].