Сер Анастасио, величаво кивая, то приближался почти вплотную, рассматривая какую-нибудь из множества изящных фигур, то отдалялся к середине залы. Затем вернулся к дверям, пытаясь охватить взглядом все работы сразу. Боттичелли ревниво следил за выражением лица уважаемого нотариуса.
— Весьма живо изображено, — с улыбкой произнес старший Веспуччи. — Особенно… — он указал пальцем на Диану, но, вдруг спохватившись, что та едва прикрыта шарфом и художник может заподозрить в нем не ценителя искусства, а похотливого старца, перевел перст чуть левее. — Особенно эти охотники. И знаете ль, дорогой мой, кавалер в красной шляпе, мне кажется, похожим на Джулиано Медичи, а тот, что натянул лук, напоминает моего Америго. Это случайность?
— Скорее всего, сер Анастасио. Цели такой не ставил. Но, наверное, думал об этих достойных юношах во время работы.
— Угодил, угодил…
Веспуччи распорядился об оплате картин Боттичелли, проводил его и вновь вернулся в преображенную гостиную. Многообещающий художник. Это он, Анастасио, можно сказать, открыл его, когда, побывав в мастерской Андреа Вероккио, именно Сандро выбрал, чтобы тот в церкви Оньисанти написал святого Августина фреской на алтарной преграде около дверей, ведущих к хору. И молодой художник прекрасно справился с работой, превзойдя даже Доменико Гирландайо, который в то же время писал с другой стороны святого Иеронима. Как и надеялся сер Анастасио, Боттичелли смог в лице святого выразить глубину и тонкость мысли, свойственную мудрецу. Работа заслужила похвалы не только Веспуччи. Лоренцо Медичи, прослышав про фреску, посетил церковь, постоял перед ликом святого, произнес: «Превосходно» и тут же подозвал Сандро, замершего рядом с видом стороннего наблюдателя, чтобы заказать тому святого Себастьяно, а потом и Палладу на гербе с пылающими факелами. И все — с легкой руки нотариуса Анастасио! Да, каким бы ни был дом достопочтенного синьора Каттанеа, думается, дом Веспуччи не хуже. Должно понравиться здесь невестке Симонетте…
А она тем временем ехала в экипаже по дороге, проложенной вдоль берега Арно. Можно было бы плыть вверх по реке от самой Пизы, но водный путь уже утомил Симонетту и Лену. Теперь обе с тревогой о будущем и с интересом к окружающему вглядывались в приветливый тосканский пейзаж, дышащий очарованием. Нежно зеленеющие рощицы были живописно разбросаны среди тщательно обработанных полей и виноградников. Холмы, неудобные для земледелия, походили на вазы с полевыми цветами. Пчелы и бабочки, опыляя, одушевляли их. Теплый воздух дрожал, поднимаясь над благодатной землею. И в этом легком мареве Лена первой различила впереди серебристый купол, башню рядом с ним и прочие городские постройки. Вопрошающе обернулась к Марко. Он кивнул и улыбнулся: «Подъезжаем…»
Слуга его, Альдо, на быстром скакуне давно добрался до деи Серви. И повара суетились на кухне, и вода для мытья с дороги грелась в большом котле. Сер Анастасио и младший сын его, облачившись в парадные одежды, ждали сигнала камердинера. «Наконец-то в нашем доме появится хозяйка», — в который раз повторил Анастасио. Америго хмыкнул, но промолчал. «Хозяйка… — думал он, — вот появится и начнет командовать, и весь мужской уклад, привычный и свободный, нарушит своими причудами». Но… они увидели Симонетту. «Ах, какое еще, в сущности, дитя», — расцеловав, прижал к груди невестку сер Веспуччи. А Америго, церемонно раскланявшись, вдруг подмигнул новой родственнице. Та покраснела. «Ничего… — решил он, — тихоня. Материнской ласки от нее ждать не стоит, но и командовать тут вряд ли станет…»
Посыльные уже обегали дружественные семейства Флоренции, приглашали гостей к торжественному обеду — завтра суббота, лучший день для празднований.
Лена, осмотрев комнату, предназначенную ей, и будучи наслышанной о вольностях флорентийских нравов, пошла сама знакомиться со старым хозяином.
— Сер Анастасио, синьор Марко говорил вам про меня?
— Конечно, милая моя. Как устроилась?
— Все прекрасно. Спасибо. Комнатка очень мила. И возле Симонетты. А такого множества картин, таких красивых зал я никогда раньше не видела.
— Ну, ты еще очень юна, — сказал польщенный сер Анастасио. — Во Флоренции это не редкость, — и стал рассказывать ей о Сандро Боттичелли, самом талантливом из молодых живописцев. Но Лене было не до того. Дождавшись паузы, она спросила:
— Добрый сер Анастасио, скажите, а будет ли среди гостей кто-нибудь из моих родственников?
Веспуччи-старший слегка растерянно поглядел на нее:
— Мне как-то не пришло в голову… Пацци слишком горды и кичатся несметным богатством — нам не ровня. А Лиони… мы просто не очень близки с ними. Двадцать тысяч домов во Флоренции… И в них много уважаемых семейств. Но, если очень хочешь…