— Нет, нет, специально для меня не надо. Только потом, пожалуйста, сообщите им о моем приезде.
— Хорошо, милая моя, обязательно.
Сер Анастасио не мелочился — почти на пятьсот золотых он облегчил свою казну для устройства праздника в честь новобрачных. Марко велел жене надеть все свои драгоценности, и Симонетта в голубом бархатном платье с золотым шитьем сидела рядом с ним, похожая на витрину ювелирной лавки. И если в Генуе гости на жениха почти не смотрели, уже предварительно поинтересовавшись его состоянием, а невесту и так знали, поэтому развлекались вовсю, заботясь, прежде всего, о своих желудках и веселье, то во Флоренции все взоры устремились на Симонетту. Во всяком случае, начало застолья было обставлено весьма торжественно. Длинная речь, произнесенная дядей Марко — Джорджио Антонио, закончилась импровизацией на свадебную тему в духе античности:
— В жены взял Марко наш юную Симонетту. Благословенны твои факелы, о Гименей! Редкостный так киннамон сочетается с лавром душистым. Массик прекрасную смесь с медом Тезея дает. Лучше не могут сплестись с лозой нежной вязы. Лотос не ближе к воде льнет иль мирт к берегам. Ложе ты их осени, о Согласие ясное, вечно. В равном супружестве пусть будет взаимной Любовь. Мужа до старости лет пусть любит жена. А супругу, даже и старую, муж пусть молодою сочтет…
Сандро Боттичелли сидел возле Америго в группе друзей дома, которые не требовали к своим персонам особого почитания со стороны хозяев.
— Ну, как тебе наше приобретение? — ткнул его в бок юный Веспуччи, обгрызая перепелиную ножку.
Сандро выплюнул косточку маслины, налил себе еще вина, протянул руку за кусочком сухого сыра-пекорино и, прищурившись, поглядел на генуэзку.
— Наверное, мила. Она сидит слишком далеко от нас. Не могу разглядеть толком за жующими гостями.
Ответил так, хотя вполне мог порадовать братишку Марко и похвалить Симонетту. Сам себе удивился. А рассмотреть ее успел достаточно хорошо. Так получилось, что некому оказалось укладывать волосы юной донны. Домашний цирюльник привык иметь дело лишь с мужчинами, а потому с опаской подступился к головке Симонетты. Правда, ему взялась помогать Лена, но Марко воспротивился. В такой день нужен был истинный мастер парикмахерского дела. Тут случайно зашел к ним Сандро, пожелав поменять раму одной из своих картин на более светлую. И отчего ж не пособить хорошему человеку? Среди множества людей, с которыми Боттичелли был накоротке, оказался и Корсо, личный цирюльник Лукреции Торнабуони, матери сиятельных братьев Медичи. К счастью, тот был свободен и за хорошее вознаграждение занялся златовласой головкой. А Сандро естественно и полноправно уселся в угловое кресло, чтоб подавать советы — художник же!
Пушистые блестящие волосы расчесывались костяным гребнем, они скручивались, переплетались, увивались нитями жемчуга, украшались драгоценными каменьями… Боттичелли, как завороженный, глядел на отражение в чуть затуманенном зеркале. Мастер Корсо то так, то иначе поворачивал головку Симонетты, а разыгравшееся воображение Сандро представляло ему то Диану, то Флору, то деву Марию.
Он ушел вместе с цирюльником. Дома взял в руку палочку угля, чтоб сделать набросок донны. Но тщетно — обычно обладавший прекрасной зрительной памятью Боттичелли мог сделать в любом ракурсе рисунок любого лица, хоть раз остановившего его взор. А здесь — нет. Образ ускользал.
Ему захотелось немедленно вернуться обратно, благо дом Веспуччи был неподалеку. Пришлось умыться ледяной водой, чтобы остудить невесть откуда взявшийся пыл — не до портретов сейчас в семействе Веспуччи. Сандро полежал, вперив взор в потолочную балку, переоделся, стараясь не торопиться, и никак не раньше назначенного времени прибыл к торжественному обеду.
На Симонетту старался не смотреть. Многие женщины почитали за честь хоть на время стать подругой художника, модного и вхожего в дом самого Лоренцо Медичи. Так стоило ли увлекаться невесткой своего постоянного заказчика? Отнюдь, нет. А что до лица, влекущего необъяснимо… Он знал сера Анастасио. Днем раньше или днем позже тот призовет его и попросит написать портрет Симонетты. Так и произошло. Правда, спустя почти год…
Она легко вошла в дом Веспуччи, где царила атмосфера спокойного дружелюбия. Америго был ровесником Ринальдо. Но если тот большей частью подшучивал над двоюродной сестренкой, то Америго относился к невестке уважительно, особенно услышав, как та запросто изъясняется по-гречески. Америго был хорошим наездником, знал, конечно, латынь, математику, занимался гимнастикой и фехтованием, готовился стать нотариусом, в то же время мечтая о путешествиях куда более дальних, чем поездки брата, а вот философия и греческий…