Она тоже устала сидеть, а потому рада была любому движению. Глазки ее засияли. Она так мило суетилась! Пролетая мимо Сандро, нечаянно задела палитру. Та с грохотом свалилась на пол. Художник, вроде бы рассердясь, легонько стукнул девушку пониже талии. Лена лукаво оглянулась и погрозила ему пальчиком.
— До свиданья, донна Симонетта, — ласково попрощался Сандро и напоследок подмигнул Лене. «Не без искры девчонка», — подумал о ней, выходя на улицу. Но не прошел и половины недалекого пути, как замедлил шаг и даже оглянулся: снова захотелось ему увидеть Симонетту. Что за наваждение? Мила или даже красива… Но мало ли красавиц во Флоренции — городе-цветке? Вот хоть эта Лена… О нет! Симонетта — не просто донна Веспуччи. Образ, дух, териак, талисман… Что еще? Гармония. Его гармония. Не иначе. Едва взглянув на нее, в самый первый день, он уже тогда все понял. Но, может, запечатлев донну на холсте раз, другой, повесив ее портрет на стене своей мастерской, он успокоится? Не стоит пялиться без повода на супругу уважаемого синьора Марко. Ладно, посмотрим. Скорее бы завтра!..
И утро настало. Симонетта причесалась совсем просто. Золотистые пряди волос свободно спадали на плечи, лицо казалось белее, а глаза темнее, чем представлялось ему по дороге. Когда Сандро вошел, девушки о чем-то тихо говорили. Лена, отвечая на приветствие, уже спешила к нише с красками. Симонетта тоже поднялась, ожидая указаний.
— Я не стану вас больше мучить, моя донна, — сказал ей Боттичелли. — Оставайтесь в кресле. Я начну писать лицо. Разрешите, я усажу вас, как нужно. Чуть наклонитесь. Помните? Как вчера. И головку… Вот так… — Он, словно драгоценной чаши, коснулся щеки Симонетты, слегка поворачивая ее лицо к окну. А теперь думайте о чем-нибудь светлом. Вы благодарны ангелу за радостную весть, хотя еще не осознали этого до конца… Деве Марии только предстоит стать матерью искупителя…
И снова в комнате повисла тишина, изредка прерываемая поскрипыванием табуретки Сандро, шелестом растираемой на палитре темперы. Симонетта не смотрела на художника. Взор ее был опущен долу, как того требовал религиозный сюжет. Сначала мысли плыли бесцельно, выхватывая из памяти то напутственные матушкины пожелания, то уже окутанный дымкою облик Мартина в помятом карнавальном сомбреро, и она переводила взгляд на колечко-змейку. Никто не допытывался у нее — чей это подарок. Матушка и Лена, видно, решили, что — Марко, а тот — что наследственное… Милый Мартин! Верно, и он повзрослел. Себя она чувствовала иногда умудренной жизнью — рядом с беспечным Америго, а иногда — беспомощной девчонкой, как сейчас с художником Алессандро, заставлявшим ее изображать Деву Марию. А какая из нее Мария? Младенца подарить мужу не может. Но все ведь во власти Божьей? Значит, ангел-хранитель оберегает ее. Она не была уверена, что достало бы сил пройти через муки материнства. А отмучившись, оставить сиротой дитя?.. Так, может, лучше тому и не являться на белый свет. Впрочем, от нее ничего не зависит, не уклоняется она от супружеского долга, старается быть ласковой, и не бегала Симонетта к бабке-знахарке, чтобы та заговорила ее от беременности. Марко же ни разу не дал понять, что недоволен. Да и чувство отцовства его удовлетворено. Знает она, что при каждом удобном случае бывает он в селенье Теодоры. Может, та уже и следующего ребенка его вынашивает. И пусть. И пусть все оставят ее в покое. А она вот так будет сидеть в полудреме у окна, год, два, вечность…
Лена выскользнула из комнаты, побродила по дому. Америго и экономки, с которыми можно было поболтать, не было видно. Читать не хотелось. Она снова вернулась в залу-мастерскую, но прошла не к своему креслу, а, едва дыша, обошла Боттичелли и встала за его спиной, прислонясь к стене. Он вроде не заметил ее присутствия, во всяком случае — не прогнал. Лена впервые почувствовала себя причастной к сотворению чуда. Лицо Симонетты все четче с каждым мазком проявлялось на холсте. Но такая возвышенность, одухотворенность… Она внимательно посмотрела на Симонетту. Потом снова на холст. Ее ли это подружка? Нет! Скорее это впечатление навеяно Евангелием, внушено мастером Сандро. А он просто волшебник! Какие тонкие, нежные движения. Кисть едва касается холста. Хотя… Вот он одной уверенной линией очертил контур. Счастливая Симонетта. Люди будут смотреть на Деву Марию и думать, что она похожа на донну Веспуччи. Или наоборот: увидят Симонетту и подумают: она так же чиста и невинна как дева Мария. А на самом деде она греховна, как любая замужняя дама, и не очень счастлива со своим Марко, и ничего нет в ней особенного. А вот, поди ж, останется для всех святой.