Маручелла ненавидела уже обоих Пульчи: как можно столь зло глумиться и над колдуньей, и над Клариче? А сами-то?.. Она словно забыла, что Клариче не сказала ей ни одного теплого слова. Ишь, насмехаются, неужели же супруга Лоренцо — дурочка? Женился бы он на ней разве тогда? А значит, они зубоскалят просто так, со скуки, выворачивают все наизнанку. И раз ездила Клариче в самую Норчию, то неспроста. И видать, ей там понравилось, или, во всяком случае, провела она там дни с немалою пользой для себя. Вот бы узнать истину - что же на самом деле вещала колдунья? А лучше всего самой бы съездить и выведать все про себя, и попросить помощи.
Маручелле случалось и раньше слышать про заколдованный колодец в Норчии, где жили сестры знаменитой сибиллы, а также тетка Фаты Морганы. Если б она была все тою же бродяжкой, она, не задумываясь, отправилась бы в Умбрию. Какая разница, куда путь держать? Идешь и идешь себе, рано или поздно попадешь, куда собиралась. Но теперь? Ноги привыкли к хорошей обуви. Руки, умащенные дорогими маслами, кажется, никогда и не делали грязной работы. На путешествие нужны деньги. И можно бы их найти, продать вот хоть коралловое ожерелье… Подарок Джулиано? Но все вокруг — его подарок. От нижнего белья до забора вокруг дома… Дело даже не в этом. Уедет, допустим, Маручелла на месяц… Что случится? Выкинет ли Джулиано ее из сердца мгновенно? Так ли уж надоела она ему? А может, наоборот? Сразу заскучает, пошлет курьеров вслед - с мольбой о возвращении. Ценит ли он ее любовь? И возможно ль обожать сильнее? Она ничего не могла решить, смотрела на своего властелина по-собачьи преданными глазами. А в минуты близости в ласках доходила до неистовства.Но все казалось: равнодушие Джулиано усиливается.
Тогда она обратилась к следующему средству. Вызнала, в каком из окрестных сел обитает умелая ворожея — стрега. До могущественной сибиллы той, конечно, далеко, но пока приходилось удовлетвориться немногим.
Ах, эта стрега!.. Визит к ней завершился в считанные минуты. В первый и, пожалуй, единственный, раз Маручелла пожалела о своей известности. Но кто бы мог подумать, что колдунья видела ее возле Джулиано на каком-то празднике? И вот теперь сразу узнала.
— Зачем пожаловала, донна Маручелла?
А взгляд пронзительный. Верится, что все может.
— Я… Мне бы… — Маручелла сначала хотела было соврать, но поняла — пустая затея. Вмиг выведет стрега на чистую воду. И тогда она уронила: — Дай зелье приворотное.
Ведунья усмехнулась:
— Никак принц наш охладел к тебе, красавица?
— Да. — И слезы навернулись на глаза молодой женщины.
Стрега что-то неразборчиво зашептала, поглядела на облака в синем небе, понюхала веточку мяты, вздохнула и сказала:
— Зря пришла сюда. Не стану помогать!
— Почему?
— Да видишь ли, слишком хорошо знают меня там, — она многозначительно показала в сторону Флоренции, относя слова то ли к священнослужителям, то ли к семейству Медичи. — И если заподозрят, гореть мне на большом костре. И не откупишься…
— Я хорошо заплачу!
— И-и! Милая! Я б за помощь и флорина не взяла, если б приятелем твоим был суконщик или купец. Бог велит добро людям делать. Но здесь дело слишком серьезное. И не проси. Все.
Маручелла, поникшая, дошла до дороги, постояла в раздумье, повернула обратно к домику, пропахшему травами и смолой.
— Добрая женщина…
— Нет!
— Я прошу теперь о другом. Если не хотите сами, подскажите, кто есть еще в округе, кого можно умолить?
— Даже не знаю… Хотя… Попробуй обратиться к Джустине. Но не говори, что я прислала. Слышишь? А то нашлю чесотку!..
— Ни одна душа не узнает!
— Ну ладно.
На следующий день Маручелла вышла в другие городские ворота. И в простолюдинке никто не заподозрил бы подругу сиятельного Джулиано. Дешевую косынку накинула на волосы, а те, что выбивались из-под грубоватого полотна, присыпала мукой. В таком виде пожаловала ко второй стреге. Та, и точно, оказалась сговорчивее. Только жаль, не было в ее взгляде пронзительности, вызывающей трепет.
А вдруг слабы ее колдовские чары? Но выбирать не приходилось.
— Как зовут тебя, барышня?
— Мария.
— А возлюбленного?
— Джованни, — произнесла Маручелла, чтобы не навести Джустину на подозрения. И тут же подумала: а подействуют ли чары, коль прозванье не то?
— Добрая женщина, — продолжила она, — я не знаю точно, каким именем наречен был мой любимый. Он пришел издалека и давно лишился дара речи. Лишь я зову его Джованни.
— Это не важно. Главное — четко представлять его.
— О, это просто.