Стр. 81. Не согласен с купюрой насчет паники среди мирных жителей в Чаусах. А что может происходить в городе, где с утра работали магазины, люди шли на службу, а в середине дня на окраине появились немецкие танки? Если бы жители оставались при этом спокойными, это могло бы означать только одно: что они ждали прихода немцев.
Стр. 82. Предлагается купюра того места, где идет речь о переезде штаба фронта из Смоленска в Вязьму. Я пишу, что у меня стало скверно на душе от этого известия. А как, спрашивается, у меня должно было быть на душе, когда я узнал, что штаб фронта передислоцировался на 200 километров к востоку?
Стр. 96. Рекомендуется купировать первую половину фразы «несмотря на порой неприемлемые для нас сейчас оттенки фразеологии тех лет, связанные с понятием культа личности, а точнее говоря, культа непогрешимости этой личности, на страницах газет проступало величие того времени, полную меру которого, может быть, до конца ощущаешь лишь теперь». Думаю, что предложение купировать первую половину этой фразы, неверно: некоторые оттенки фразеологии тех лет для нас сейчас действительно неприемлемы.
Стр. 104. Предлагается купировать историю о том, как мы везли раненого и в связи с этим о некоторых недостатках в работе нашей санитарной службы на Западном фронте в первый период войны. Но то, что описанная история не искажает положение дел, можно подтвердить цитатами из мемуаров А. А. Вишневского «Дневник хирурга» («Медицина», 1967 г.; см. стр.14, 15, 17, 20, 25, относящиеся только к июлю 41-го года).
Стр. 106. Предлагается купировать фразу о том, что в 24-й армии в те первые дни под Ельней была плохо поставлена разведка. Не вижу причин делать эту купюру, потому что несколько десятков архивных документов, которые я могу привести в случае необходимости, свидетельствуют об этом с неопровержимой полнотой. А почему именно там и именно тогда у нас были особенные трудности с разведкой — объяснено в «Дневнике» (см. стр. 110).
Стр. 108. Предлагается исключить мои рассуждения с анализом донесения политотдела 107-й дивизии. Думаю, что анализ правильный, спокойный, объективный, интересный для читателя. Ничего порочного в этом анализе нет.
Стр. 115. Предлагаются купюры, искажающие смысл происшествия. Как все это было на самом деле — мне лучше знать, ведь это было со мной. Человек, по ошибке меня арестовавший, был в таком запале, что он плохо соображал, что делает — и как раз это его в значительной мере оправдывает, о чем я впоследствии и говорю. Если же убрать мои слова о его нервозном состоянии, он будет выглядеть не лучше, а наоборот — хуже.
Стр. 136. Думаю, нет оснований умалчивать о том, что положение на Южном фронте в начале августа было исключительно тяжелое, потому что две армии из четырех как раз в это время попали в окружение. Это общеизвестно. А на Западном фронте положение, наоборот, стабилизировалось, и об этом у меня тоже говорится.
Стр. 137. Предлагается исключить то место, где я размышляю над обязанностями корреспондента и над тем, куда ему больше хочется поехать во фронтовой обстановке. Думаю, что это психологически важное рассуждение и его вполне можно оставить на моей совести.
Стр. 138. Предлагается купировать очень поучительную историю, говорящую о великолепном отношении населения к армии. Скверный поступок какого-нибудь отдельного бойца, кстати сказать не оставленный без последствий, не должен, мне кажется, никого смущать на фоне общего смысла этого эпизода. А поведение стариков в этом эпизоде говорит о том, что никто не мирился и не собирался мириться с подобными случаями.
Стр. 148–149. Предлагаются две купюры, с тем чтобы исключить строчки о преждевременной эвакуации группы одесских милиционеров, которые, уехав раньше времени, возвращаются обратно воевать в Одессу. Никаких обобщений здесь я не делаю, даю лишь сам факт: люди дрогнули, их заставили вернуться, пойти снова воевать — разве так не бывало на войне? Разве в умении повернуть отступивших не проявлялась воля командования? А в готовности загладить свою вину не проявлялась добрая воля самих, дрогнувших до этого людей? Зачем же это исключать? Кстати, в 45-м году, когда я печатал в «Знамени» среди других отрывков из своих дневников и этот кусочек, его текст ни у кого не вызывал возражений.
Стр. 153. Предлагается купюра того места, где я объясняю, почему кадровые дивизии, входившие в Приморскую группу, так хорошо держались в боях под Одессой. Не понял, что здесь дурного? Разве то, что эти части отходили, каждый раз резко отрываясь от противника и выводя всю материальную часть, не должно было впоследствии способствовать и крепости их боевого духа, и их реальной боевой силе, поскольку они сохранили всю материальную часть?