Это выглядит, примерно, так. Пусть стартовая картинка у нас — «трехпудовый шоколадный наперсток». Приступим:
– Беру трехпудовый шоколадный наперсток… и чешу им чубик на голове у мухи «цеце»… отчего она отказывается петь в опере «Пиковая дама»… и уходит в качестве наложницы к племяннику кесаря Вавилы Хрюмацкого… у которого отклеилась половина спины… и устроилась работать водолазом в одесском порту… потому что квадратные салфетки шагают строем на параде… по случаю того, что босоножки у Манечки вывернулись наизнанку…
Замечаешь, что каскад предложенных образов по стилю, метафоричности является как бы прямым продолжением первой картинки, и в то же время между ними нет никакой причинной связи — каждый существует сам по себе, соединяясь с соседями условными мостиками? Что каскад этот исполнен на одном дыхании — без пауз, перекуров? Что он не имеет никаких очевидных пересечений с текущей перед нами реальностью? Вот основные формальные критерии качества данной работы.
В общем, дружище, если ты не последовал примеру великолепной пятерки и не подверг еще «боди-арту» свой пятачок, понюхай, чем пахнет четвертый постулат, до которого не добрался топор наших героев. И который звучит так:
4. Выращивание симоронской трассы.
Уважаемые нособорцы, сделайте любезность, утолите свою устремленность к познанию Симорона: исполните самообгон. После чего зарисуйте загогулину — так, как мы это делали в первые дни-часы…
Готово? Возьмите свои чертежи в руки, станьте вплотную друг к другу, чтобы вышла непрерывная галерея. Как вы полагаете, что сие есть? Конечно же, модель симоронской трассы. Продлив, соединив одну загогулину с другими, мы получим ковровую дорожку- космическую траекторию.
Ты, дружище, тоже поучаствуй в этой акции — пусть твой чертеж будет первым в шеренге. «Расшифруй» его образное содержание: опиши соответствующую ассоциативную картинку.
ЧИТАТЕЛЬ. Похоже на ботинок… нет, на сковородку…
И что же происходит с этим ботинком или сковородкой?
ЧИТАТЕЛЬ. Ну, ботинок упал на сковородку., лежит на сковородке…
Мда… Почему бы и нет? Что-то куда-то падает, что-то где-то лежит — логично. Как и положено в общепите, где к раздаточному окошку выстраивается очередь: бабка за дедку, внучка за бабку… Но ведь на трассе-то такие обязательства отсутствуют — там нет смены ночи и дня, обеда и ужина, старта и финиша. То есть все это может быть, но — не сцементированное земным детерминизмом: любой элемент изымается без ущерба для целого, переставляется куда угодно, заменяется другими элементами.
Мы с тобой познакомились недавно с этим методом, тренируясь в просмотре окон. Помнишь — в одном окне, скажем, стирают белье, в другом — жарят рыбу. Изображение сдвоилось, перепуталось: жарят белье, стирают рыбу… Видимость смысловой связи сохраняется, но в стыковке нестыкуемых элементов слышится парадоксальность свежего взгляда на мир.
Попытайся взглянуть на свое создание именно такими глазами — из пространства, где ум, конструктивный опыт уступают свободному почерку Симорона. Не забывай при
этом о завете бабушки Клары: движение, динамизм, действие — везде, во всем, в том числе в структуре самого образа.
ЧИТАТЕЛЬ. Ботинок выступает с докладом на третьем съезде охотников за сковородками…
Допустим. Что было дальше?
ЧИТАТЕЛЬ. Ну, доклад принят на ура, сковородки собрались вокруг ботинка, стали его качать, охотники обнялись с ними, ботинок начал плясать на их плечах…
Ага… Раздуваем костер, подключаем к лампочке энергию в тысячу вольт. Конечно, она разгорится, запылает ярко: освещенный трамвай сверкает, как новая комета… Но — ни шагу вперед, как вкопанный! Почему, думаешь?
ЧИТАТЕЛЬ. Нужно оставить эту лампу в покое, заняться другими, следующими в гирлянде.
Верно. Серия автономных образов. Проделай то, что ты только сотворил со своей загогулиной, с соседними чертежами, выстроенными сотоварищами: заполни их собственными красками. Не спеши — тренируйся. Чтобы избежать разрывов в повествовании, используй союзы, предлоги, наречия. Увидишь: продолжать рассказ будет гораздо легче, тебя как бы понесет…
ЧИТАТЕЛЬ.
– Ботинок выступает с докладом…
– потому что иглокожий дредноут лижет подбородком видеокассету с изображением пяти дочерей чугунного ведра…
– тогда как замок графа Графинского распластывается бобиком под лужицей морковного сока…
– …пережевывая корону Людовика IV, выставленную на водонапорном кране в качестве прибора для измерения давления у пепельниц…
– …из-за того, что Иван в семнадцатый раз пересчитывает левый глаз Марьи…
– …а правый поворот руля пишет письмо двоюродному пиджаку…
– …который изгнан из Мелитополя за пропаганду рыбьего жира…
– …ведь рыбий жир упал в пропасть… упал в пропасть…
Не стоит топтаться на месте: если не получится естественно выйти к открытию, спокойно проговариваем банальность и следуем дальше. На первых порах фальшивки почти неизбежны, не будем этого бояться: перед выходом в открытый космос испытатель долго болтается на стенде, делая вид, что он в невесомости… Не хватает слов — создаем сами по ходу свои понятия, обозначения. Рано или поздно трамплин вынесет, куда надо.
Потренировавшись с разрисовкой загогулин (может быть, не один час и день), делаем следующий шаг. Пусть теперь холстом для нашего рисования будет суженное сознание собеседника. Найдем какой-нибудь повод для разговора, зацепимся за любую идею, мысль и — полетели по трассе… Подстегнутое предшествующими опытами ассоциативной живописи, воображение легко подскажет череду картин.
Неплохой практикум в этом плане — вопросы-ответы. Кто-то задает нам конкретный житейский вопрос — о погоде, времени и т. п., мы же даем развернутый симоронский ответ. Спроси нас, к примеру, о чем-нибудь…
ЧИТАТЕЛЬ. Что вы делаете сегодня вечером?
Сегодня вечером…
…мы уложим свинок в табакерку рядом с синими баклажанами…
…потом помажем тунгусу нос охрой…
…а Асю вытащим из утюга…
…потребовав от статных головастиков, чтобы они погромче пели арию Кармен…
…после чего наполним сундуки панками и панасониками…
…а игуанодона попросим привезти с Донбасса свекольные бюстгальтеры.
Тренироваться, как всегда, желательно в естественной, незнакомой обстановке — на улице, рынке, на вокзале… Ожидаемая в этих случаях негативная реакция со стороны тех, с кем мы вступаем в диалог, не возникнет, если с первых же секунд контакта в них высветится симпатяга. Который по мере развития нашего «комикса» побудит их включиться в беседу на той же волне либо, в крайнем случае, просто зарядит на время хорошим настроением, обеспечит удачливость в их делах.
К симпотентам же в человеческой упаковке не обращаемся: их право играть свою игрушку, сколько захочется. Аналогично не предлагаем другим людям какие бы то ни было сюжетные заготовки, сценарии, придуманные или исполненные до этого нами или кем-то.