Вспоминается один симоронист из Питера, его раздражал звук собственного мобильника — не конкретная мелодия, а сам звук. Как только это начиналось, у него вспыхивало раздражение. Позанимавшись в симоронской школе, он понял, что нужно делать. Едва возникал звук, он зеркалил его, пел ту же музыку в ответ. Через два-три раза он не слышал больше мобильника, подключался непосредственно к информации, идущей из телефона. Если этого требовало его побуждение…
НИКА-ВИКА. Прихожу к одной своей знакомой, она рассказывает, что умер ее друг… Учились вместе, работали вместе, даже некоторое время жили в одном доме… И не старый еще, 54 года. Слушаю ее, пытаюсь симпатизировать — трудно: я знала этого человека… Тут она как-то без перерыва сообщает, что у них затянулся ремонт, не могут с мастерами разобраться. Начинаю ее зеркалить, чтобы выдать ей симпатягу… и какая-то ерунда получается. В голове смешались мастера, похороны, какие-то свои личные неприятности вспоминаются… В общем, ничего у меня не получилось.
Б. Если случается так, что в процессе нашей работы, не успев закончить одну операцию, мы влезаем в другую, захватывающую другие наши струны, — нужно заниматься той темой, которая более актуальна для нас в данный момент. Вас впечатлила история с другом приятельницы? Остановите ее, когда она начинает рассказ о ремонте, отойдите в сторону, разберитесь со своим состоянием. Потом можете вернуться. Вы возвращаетесь к подруге совершенно иная. Нет уже повода, чтобы беседовать на следующую тему — о ремонте, потому что вы теперь распространяете вокруг себя симоронское излучение… И подруга, прикоснувшись к нему, выходит из своих проблем успокоенная, свободная от переживаний, способная что-то сделать, кому-то помочь… Но, допустим, вы заслушались, и ситуация с ремонтом оказалась для вас более значимой. Что же, работайте с ходу с ней. Если же наслаивается одно на другое, получается винегрет. Всегда работаем сразу, не откладывая на потом любую случившуюся передрягу, в которую мы внедряемся, — тогда будет эффект.
КРУГЛЫЙ-ЧАЙНИК-С-ТЮТЕЛЬКОЙ. Пришли мы с ребенком в детскую поликлинику. Задержались, и куртки свои забирали в гардеробе последними. Стали извиняться, а гардеробщица, уже немолодая женщина, говорит: «Да я не спешу и вообще не знаю, как я домой дойду, мне очень плохо». И показывает, где у нее давит под лопаткой, жмет, плохо с сердцем, она уже валидол сосала несколько раз. Я начинаю ее зеркалить, точно так же поворачиваюсь, точно так же показываю. В результате у меня нарисовался такой образ симоронский — круглый чайник с таким носиком, с тютелькой круглой сверху с ручкой. Толстый, круглый, веселый, он все время вращался… Я ей рассказала и посоветовала вспоминать об этом предмете. Она вдруг говорит: ой, вы знаете, меня отпустило… Вздохнула и собралась домой. Я ей говорю, что причина того, что у вас сердце болит, это, наверное, какой-то стресс, нервы. Она словно обрадовалась, начала грузить меня своими проблемами. Тут я уже растерялась, не справилась. У нее настолько серьезные проблемы, что я ее просто бросила на произвол…
Б. А зачем вы ей сказали это? Зачем после того, как вывели ее, сказали, что причина в нервах, и т. п.?
К-Ч-С-Т. Хотела ее успокоить. А получилось почему-то… вот так.
Б. Значит, вы наблюдали после симпатизации ее беспокойство?
К-Ч-С-Т. Да нет, как раз наоборот.
Б. Так какая же муха вас укусила? Захотелось добавить масла в кашу? Усилить эффект? Но вы же перечеркнули тем самым свою работу. Выше симоронского уровня, на который вам удалось поднять эту даму, нет для нее ничего, это для нее сейчас — идеал. Вы добровольно спустились к планке своих собственных страхов, опасений. И предложили спуститься туда же клиентке. Она, конечно, рада стараться: инерция… Как только вы подарили ей надежду — нужно было сразу сделать «адью». Она, вспоминая добрую «фею», которая встретилась ей в жизни, возможно, удержалась бы на этом уровне. Да и вы бы почувствовали себя увереннее на нем…
ЦАПЕЛЬ. На этой неделе случилась такая невеселая ситуация, когда меня фактически подставили на работе. Причем я с этим человеком дела не вел, а выставили все так, что все стрелки перевелись на меня, и я ему еще и денег должен. Звонки на мобильный, угрозы и т. д. В пятницу он уже звонит, требует подъехать и разобраться. Ну иду к офису, думаю, ну елы-палы, сейчас будет компот… Прохожу через какой-то палисадник. А там на лавке пенсионеры сидят, два старичка, в шахматы сражаются… Тихие такие. Идея! Ребята, говорю, помогите. Я артист, репетирую роль (это я нарочно сказал). Представьте, что вы — крутые, один — пахан, другой при нем ассистент, шестерка. И что я задолжал вам сумму. Нужно из меня ее изъять. Любыми способами. Помогите мне почувствовать себя бедным, беспомощным… Гонорар — по баксу на брата. Что вы думаете? Вскочили, набросились на меня… Старички, а такая прыть! Я от них через дорогу перебежал — догнали, повалили в кусты, давай метелить… И все с этой… ненормативной лексикой. Помяли так, что я потом в химчистку штаны сдал… Остановил их. Пыхтят, физиономии оскаленные… Вдвоем — как цапля крылатая, с клювом раскрытым над добычей… Мужского рода цапля — «цапель». Симпатяга, значит… Вхожу в офис — человек этот сидит в позе, один к одному напоминающей моего «цапеля». И в секретарше его что-то такое тоже… Порядок, думаю, нечего волноваться. Действительно, абсолютно нормальный оказался, и абсолютно нормально мы все решили.
СУПЕР-ПЫЛЕСОС. У меня на работе каждые полгода очень серьезная проверка. И вот уже два раза подряд меня штрафовали, прошлые разы. Вот вчера был третий раз. Но нет, меня уже не оштрафовали, потому что… В общем, по порядку. Я медсестра, в операционной работаю. Позавчера вечером прихожу домой расстроенная, жду следующего утра, проверяющих… Это — третья стадия, вспоминаю. Сижу на кухне. Выстроила конфетки в ряд, карамельки, и говорю: «Это я, а это — заведующая моя, вот санстанция, вот главврач»… Знаете, вдруг такой азарт появился. Устроила самообгон, показала, как я их всех разбомблю… Разметала все по столу… потом бросила в стакан с молоком, взболтала… и с наслаждением выпила это молоко, по ходу разгрызая все карамельки, которые не растворились.
Б. Боже, вы каннибал. Вы их проглотили — и санстанцию, и заведующую…
С-П. Проглотила. И думаю: как же теперь симпатягу из всего этого сотворить? Оно же у меня внутри… Подошла к зеркалу, глянула на себя… и сделала симпатягу из себя! Ничего, что так?
Б. Ничего. Вы же не просто из себя сделали, а из себя как агрегата, переваривающего эти продукты.
С-П. Уснула. Прихожу на работу пораньше, в 7 утра, все проверила, чтоб было в порядке. Является проверка. Ничего такого не находят. Подхожу к заведующей, говорю: «Штраф будут выписывать?» Она засмеялась и пошла.
ШАШЛЫК. Прихожу домой, включаю телевизор — не работает. Туда-сюда, выясняется, мне кабель отрезали: у меня долга гривен семьдесят… Кабельщики располагаются в доме напротив, работают до восьми вечера. Ладно. Беру кусок провода какого-то, кухонные рукавицы-хваталки, нанизываю их на проволоку, как шашлык. Иду к кабельщикам, вручаю: «Вот вам первый канал, вот вам второй. Кушайте на здоровье». И ушел. Причем никаких координат своих не оставил — забыл. На следующий день прихожу, домой — с телевизором все в порядке. Только записка в почтовом ящике: «Платите вовремя».
Б. Что сделали кабельщики с «шашлыком», который вы им оставили, — неизвестно. Но у них появилось желание не лишать вас телевидения… Почему? Вы их симпатизировали своей акцией, возбудили жизненную энергию — куда, спрашивается, ее применить? По назначению, естественно, по прямым обязанностям их. Родилось спонтанное побуждение выполнить свой святой долг. Как бы ниоткуда родилось… Для них это сейчас не тягостно, не непосильный труд — они сами от этого удовольствие получают. Типичная симоронская ситуация. Ничего не предпринимаем физически для того, чтобы что-то изменить, починить, усовершенствовать, — просто симпатизируемся, и все происходит само по себе. Но: если у вас развязался шнурок на ботинке, это не повод, чтобы устраивать целый сеанс. Нагнитесь и завяжите.