Ее удивило, с каким вниманием он их рассматривал.
— Надо будет поговорить об этом с фотографом. Сейчас он в отъезде, но вернется в следующем месяце.
Она смотрела на него с ироничной улыбкой, видя, что он все больше поглощен фотографиями.
— А вы занимаетесь галереей в его отсутствие?
— Да. Но клиентов немного. Я могу приходить через день.
Он продолжал листать альбом.
— Если вы давно в Риме, я полагаю, вы знаете всех, кто запечатлен на этих фотографиях?
И он показал ей две страницы с черно-белыми фотографиями разных людей, снятых ночью на виа Венето, — как гласили подписи.
Он подошел ближе и держал открытый альбом перед ней, чтобы она могла хорошо разглядеть эти две страницы.
— Да, почти всех их я знала в лицо. Это было, когда я только приехала в Рим. Большинство уже умерли.
Сказать по правде, она никогда не листала этот альбом. Да и на фотографии на стенах разве что разок бросила рассеянный взгляд.
— А вы, — спросила она, — живете в Риме?
Один из тех французов, ее ровесников, приехавших в этот город и поселившихся здесь навсегда? Многие из них были еще живы.
— Нет. Я приехал на несколько дней, только чтобы провести кое-какие изыскания для книги, которую пишу.
— Вы ученый?
— Если угодно. Ученый.
Он закрыл альбом, но не выпускал его из рук.
— Можете мне его одолжить?
— С удовольствием.
Его манера говорить и жесты внезапно ей что-то напомнили, как будто она уже видела его где-то.
— Вы часто бываете в Риме?
— Нет. Никогда. Я живу в Париже.
Она обозналась. Однако если рассмотреть его поближе, он вполне мог бы жить в Риме. Почему ей так показалось? Она не смогла бы объяснить. Может быть, из-за взгляда и тембра голоса.
— Я занесу вам альбом завтра, если вы будете здесь. И хотел бы задать вам несколько вопросов о жизни в Риме.
Почему о жизни в Риме? Она предпочла не спрашивать об этом сейчас.
— Приходите завтра в это же время. С утра меня здесь не бывает.
Он тихонько закрыл за собой стеклянную дверь. Ей подумалось, что он держит альбом в руке, как школьник портфель.
* * *
В этот вечер воздух был не так горяч, как обычно. Уже осень. Выйдя из галереи, она решила пройтись пешком до виа Фламиния, где ее ждала подруга. У нее оставался большой запас времени до встречи, и можно было сделать крюк, который напомнит ей долгие прогулки той поры, когда она в первый раз приехала в этот город. Она пыталась тогда запомнить названия улиц и площадей, но тут же забывала их и всякий раз терялась.
Он, стало быть, хотел знать о «жизни в Риме»… Но что он под этим понимал? Она уже некоторое время шла, куда глаза глядят, и вдруг заметила, что оказалась под аркадами пьяцца Эседра, удивившись, что забрела так далеко, будто весь этот путь проделала как сомнамбула и внезапно проснулась. Теперь она так хорошо знала город, что больше не могла потеряться и жалела об этом.
Здесь никогда больше не будет для нее ничего нового, и недалек тот день, когда она сможет пройти из пункта А в пункт Б с закрытыми глазами. Ей достаточно считать шаги, всегда одно и то же их количество от галереи «Ночной Гаспар» до пьяцца дель Пополо.
Может быть, это и есть, если вдуматься, «жизнь в Риме»: мерное и вечное тиканье метронома, бесполезное тиканье, ведь время остановилось навсегда.
Она находилась в начале виа Венето и спросила себя, не к этому ли месту, покинув галерею, хотела направить свои стопы, или, вернее, они сами ее направили. Этот квартал она хорошо знала, когда жила в Риме первое время. Террасы кафе, выплескивающиеся на тротуары, были еще прикрыты в ту пору зонтиками всех цветов радуги. А потом шли годы, и этот проспект становился все менее оживленным, как будто люди помоложе предпочитали другие кварталы. Или же те, что сиживали летом на террасах либо медленно проезжали в открытых машинах в поисках спутников на остаток ночи, уже умерли один за другим.
Смеркалось. Она шла вверх по проспекту, более темному, чем в другие вечера. Авария в электросети? Или просто фонари еще не зажглись в этот предвечерний час. Она прошла мимо «Кафе-де-Пари». Оно было закрыто. Вход забран решеткой с висячим замком, а за этой решеткой, на первой ступеньке валялись какие-то старые бумаги, газеты, письма, проспекты, пустые пластиковые бутылки, словно никто не переступал этот порог целую вечность. Чуть правее высилась темная громада отеля «Эксцельсиор». Только одно окно светилось на последнем этаже. Еще дальше фасад чайного салона «Доней» тоже не был освещен.
Она никого не встретила на проспекте. Надо было бы Ночному Гаспару сфотографировать пустынную в этот час виа Венето и поместить снимок в конце своего альбома. Получился бы удачный контраст с предыдущими фотографиями, и чувствовался бы бег времени. Она скажет ему об этом в следующий раз, когда его увидит.