— Думаете, вы нашли ниточку?
Он сказал это таким разочарованным тоном, что и я разом утратил веру в успех. Как если бы это была тяжкая повинность, он снял трубку телефона.
— Будьте любезны, мне нужен номер телефона замка Шен-Моро в Прюнье-ан-Солонь.
Ждать пришлось долго, и я начал бояться, что он повесит трубку.
— Ах вот как!.. Хорошо…
Скрестив руки на груди, он посмотрел на меня со снисходительной улыбкой:
— В замке Шен-Моро больше нет телефона. — Понимая, как я разочарован, добавил: — Возможно, достаточно будет узнать имя владельца.
Но он, похоже, не был уверен, что этот демарш что-то даст.
— А об этом Бреносе, который к вам приходил, вы что-нибудь знаете? — спросил я.
— Да-да… я забыл вам сказать… Должен признаться, это дело не слишком увлекает меня…
Он листал указательным пальцем перекидной календарь на столе.
— Этот Бренос приходил, кажется, на прошлой неделе, не так ли?
Найдя нужный день, он наклонился, чтобы прочесть запись:
— Бренос Жорж, сто девяносто четыре, авеню Виктора Гюго. Проживает в Париже, но, по его словам, управляет кинозалами в Брюсселе.
Он вздохнул, будто чтение далось ему ценой колоссального усилия.
— Мутный человек. На вид лет пятидесяти. Его, похоже, очень беспокоило исчезновение этой Ноэль Лефевр.
Он открыл небесно-голубую папку, где лежали заполненный бланк, карточка с фотографией Ноэль Лефевр и записи, которые я сделал во время моего, как он говорил, расследования на месте. И еще письмо до востребования, подписанное Жоржем. Жоржем Бреносом.
— Спасибо вам за дополнительные сведения. Этот Бренос не сказал мне, что она замужем и что работает у Ланселя.
Он улыбался мне немного смущенной улыбкой, как будто искал слова, чтобы не обидеть меня.
— Видите ли, мой милый, я не думаю, чтобы это дело было интересным. Много работы ради нулевого результата. Этот человек не представляется мне надежным клиентом. Вы разочарованы? Вы заслуживаете лучшего. Скоро я поручу вам более весомое дело.
Но нет, я вовсе не был задет в профессиональном плане. Исчезновение Ноэль Лефевр пробудило во мне какие-то более глубокие отголоски, такие глубокие, что я сам не мог разобраться, откуда они взялись.
— Вы ошибаетесь, — сказал я. — Я не разочарован.
Я даже почувствовал облегчение при мысли, что ему неинтересно это дело. Теперь оно касалось только меня. Я больше не должен был перед ним отчитываться. Он дал мне карт-бланш.
Да, вот что я думал тогда. Но сегодня, когда я пишу и вновь вижу себя перед Хютте — он облокотился, скрестив руки, на край письменного стола, и его глаза заморской синевы смотрят на меня с отеческим вниманием, — я чувствую, что должен внести поправки в предыдущие строки. Это ведь он сознательно втянул меня в поиски. Не сказав мне ни слова, он все знал с самого начала, но мне предоставил лишь неполное досье. Он, вероятно, догадался, как близко к сердцу я принимаю это «дело», и уж мог бы в нескольких словах изложить мне подробности и помочь разобраться в самом себе. «Скоро я поручу вам более весомое дело». Я был в ту пору слишком молод, чтобы понять смысл этой фразы. Таким образом, ненавязчиво и заботливо, он самоустранился и предоставил мне проделать этот путь самому. Хютте хотел мне добра. Он дал мне кое-какие ниточки. Мне и карты в руки, работу надо продолжать. Я был уже в том возрасте, когда пора отвечать за свои поступки. Он дал мне карт-бланш, потому что догадался, что я все это напишу потом.
* * *
Есть в этой жизни пробелы, но бывает и то, что называют рефреном. В более или менее долгие периоды вы не слышите его вовсе, и можно подумать, что вы этот рефрен забыли. А потом однажды он вдруг снова звучит, когда вы одни и ничто вокруг не может вас отвлечь. Снова звучит, как слова все еще завораживающей детской песенки.
Я считаю годы и стараюсь быть максимально точным: сопоставляя факты, я прикинул, что прошло десять лет с моего короткого ученичества в агентстве Хютте и тех нескольких дней, когда я ходил к окошку «До востребования» по следам этой Ноэль Лефевр. Все это не дало результата. Кроме тоненького досье в небесно-голубой папке: я его сохранил, и оно даже тоньше иных закрытых за давностью лет досье полиции и жандармерии.
Я сидел в маленькой парикмахерской на улице Матюрен. Ждал своей очереди за низким столиком, на котором лежали стопки журналов и какое-то справочное издание по кино. На его коричневой обложке стоял год выхода: 1970.