Как-то однажды, идя по улице, я обратил внимание на свое отражение в витрине. Я был поражен выражением моего лица: лицо мне показалось вытянутым, бесстрастным.
Гримаса, застывшая на моем лице, полная презрения и высокомерия, стала уже давно моей визитной карточкой и трансформируется в грусть, как только я пытаюсь скрыть ее. Так что лучше оставьте меня в покое! Меня уже не переделать!
ДЖУЛИАНА: Но я критикую тебя вовсе не за это. Меня тяготит твое одиночество…То, что ты ходишь грустным…
Ромео спускается по лестнице, пересчитывая на ходу банкноты, и, запихивая их в конверт; направляется в центр торгового зала, но затем останавливается, завидев приближающегося Кармине.
КАРМИНЕ: Ну что? Дело сделано?
РОМЕО: (снимая с себя форму торгового работника) А ты как думал?!
КАРМИНЕ: Теперь настала моя очередь.
РОМЕО: Схожу за моим пиджаком, этот оставлю в раздевалке и тут же ухожу.
КАРМИНЕ: Подожди меня затем в баре, на углу, хочу угостить тебя чашечкой капуччино.
РОМЕО: О’кей. (Уходит).
КАРМИНЕ: Синьора Джулиана, ваш покорный слуга.
ДЖУЛИАНА: Чао, Кармине.
КАРМИНЕ: Синьор Туллио!..
ТУЛЛИО: Бухгалтер там ждет вас.
КАРМИНЕ: Вы в курсе дела?
ТУЛЛИО: Да.
КАРМИНЕ: Мне очень жаль.
ТУЛЛИО: Ты, случайно, не передумал?
КАРМИНЕ: (замечает Ромео, возвращающегося от бухгалтера, и, надевающего по пути на себя свой пиджак. Ромео тут же направляется к выходу, бросив в сторону Кармине взгляд, словно говоря: «Я тебя жду там, снаружи». Кармине, получив от друга эту поддержку, находит в себе мужество ответить Туллио как можно решительнее). Нет!
Пистолет я оставил в кладовке. Если хотите, я схожу за ним и покажу вам его.
ТУЛЛИО: В этом нет необходимости.
КАРМИНЕ: Тогда я пошел к бухгалтеру.
ТУЛЛИО: Иди.
Кармине поднимается по лестнице и исчезает за дверью конторы.
ДЖУЛИАНА: Он что… уходит?
ТУЛЛИО: Да, он уволился.
ДЖУЛИАНА: И ты ему позволишь уйти?
ТУЛЛИО: Этот вопрос находится в компетенции твоего мужа. Я занимаюсь чисто административными вопросами.
ДЖУЛИАНА: Но здесь как никак затрагиваются и твои интересы. Я вижу все бесполезно, ты буквально на глазах теряешь свои лучшие качества. Я вижу, как гаснет, теряет смысл все твое … твое…
ТУЛЛИО: Существование.
ДЖУЛИАНА: И, тем не менее, ты существуешь, слышишь, существуешь! Поговори немного со мной. Я-то знаю, как тебе трудно дается каждый день. Что ты, на самом деле, ранимый, чувствительный, не склонен довольствоваться малым… Тебе не здоровится, да? Что тебя так тяготит и не дает тебе покоя?
ТУЛЛИО: То, что я совершенно не умею торговать.
ДЖУЛИАНА: Но ведь у тебя такая богатая фантазия. Еще ребенком, чего ты только не придумывал. Ты помнишь те времена, когда наша мама возвращалась вечерами с работы?
Тогда она занималась десятками документов, чтобы помочь папе вести магазин. Приходила домой со страшной головной болью и с глазами, смыкающимися от усталости. Ты же, словно горный поток после ливня, мчался изо всех сил ей навстречу на своих худющих ножках и буквально осыпал ее лицо поцелуями. После чего взволнованно, проглатывая слова, ты начинал ей подробно рассказывать обо всем том, что у нас случилось за день, самые смешные и необычные истории. Мама принималась смеяться, чуть ли не умирая с хохоту, и, умиляясь твоей детской фантазией. Я всегда полагала, что, по крайней мере, половину этих историй ты придумывал сам, лишь бы доставить удовольствие маме, чтобы на ее губах появилась опять улыбка, а в глазах блеск. Эти истории не имели ничего общего с враньем, и, все без исключения, были плодами твоего воображения, странными лучезарными спутниками, которыми ты, словно лучиками света, каждый вечер озарял ей лицо…
ТУЛЛИО: Прошу тебя, не надо! Я вижу, ты хочешь растрогать меня.
КАРМИНЕ: (Спускается по лестнице и направляется прямиком к Джулиане) Синьора Джулиана…
ДЖУЛИАНА: (понимает причину обескураженности Кармине) Кармине…
КАРМИНЕ: Я хотел бы просить вас передать мой привет синьору Альберто и выразить ему глубочайшее почтение, которое я всегда питал к нему, вместе с моей любовью.