— Где этот порошок?
— Был у профессора в стеклянной ампуле.
— Где ампула?
— Тут была, в ящике стола…
Они бросились к столу. Ящик был пуст.
Инспектор вдруг крикнул:
— Господи, где репортер?
— Выскочил в окно!
Инспектор задохнулся.
— Ну, — сказал он, — теперь-то уж действительно начинается светопреставление.
Он выбежал в коридор. Было слышно, как он набирает номер телефона и кричит в трубку, поднимая на ноги весь комиссариат.
— Арестуйте его, как только увидите! — кричал он. — Что? Что? Хорошо!
Он уже собирался повесить трубку, когда что-то вспомнил.
— Алло! Брэдли! Слушайте, как только вам в руки попадется Роутон, репортер из «Ивнинг стар», дайте ему пару раз «бананом» и киньте в холодную, пусть остынет… Он так же опасен, как и профессор!
Грей сидел на предпоследней ступеньке лестницы, играя ключом.
— А вы что тут сидите? — спросил инспектор, который летел вверх словно ракета. Грей равнодушно взглянул на него.
— Я собирался пойти пообедать, да стоит ли?
— Это еще почему?
— Ну, ведь после восьми уже не надо будет больше есть…
— Пропадите вы пропадом! — прорычал инспектор и помчался дальше.
Государственный секретарь положил пресс-папье слева от серебряной статуэтки, изображающей статую Свободы, потом справа, затем перед собой и долго смотрел на его хрустальный шарик. Наконец он поднял голову.
— Ну?
Генерал Харвей проглотил слюну.
— Мы сделали все, что могли.
— Ничего вы не сделали.
— В два часа оцепили все вокзалы, станции надземной железной дороги и метро, улицы, площади; мобильные патрули с фотографиями Фаррагуса разъезжают по городу. Они держат постоянную радиосвязь с Главной квартирой. Оцеплены университетские здания… произведены обыски в квартирах профессоров… в три мы развесили объявления, назначающие пять тысяч долларов награды за информацию о месте нахождения профессора. Ни одна машина, ни один самолет, ни один человек не могут без нашего ведома покинуть Лос-Анджелес. Государственный секретарь с такой злостью стучал линейкой по пресс-папье, словно оно было во всем виновато.
— Ну и что?! — взорвался он. — Ну и что?!
Харвей почесал переносицу.
— Ежеминутно ждем сооб…
Зазвонил телефон. Государственный секретарь поднял трубку.
— Что? — спросил он. — Да. Это вас. Он отдал трубку генералу. Тот прижал ее к уху. Некоторое время слушал, потом его шея стала наливаться кровью.
— Что? Фельетон? Из Лос-Анджелеса? Что? Что?? Что??? Не разрешать! Возвратить! Пустить в ход все резервы!
Он прикрыл рукой микрофон и глухо сказал:
— Надо было этого ожидать. В городе паника-то есть волнения… — поправился он. — Толпы людей стремятся выйти из города в различных направлениях.
— Какое мне дело! — взорвался государственный секретарь. Хрустальное пресс-папье закончило свое существование, разлетевшись под столом на тысячи осколков.
— Что делать, мистер Давьес… сил полиции недостаточно. Я вынужден просить о помощи армию. Секретарь достал из кармана носовой платок.
— Армию? Это невозможно…
Он встал и подбежал к окну.
— Какой скандал! Звонки из британского посольства… вопросы… понижение курса акций на шестнадцать пунктов… наконец разговоры в конгрессе… нет, это исключено! Вы должны обойтись своими силами.
Генерал отдернул руку от микрофона.
— Фельетон? Инспектор? Слушайте меня. Стяните из Пасадены и Сан-Диего, вообще со всего округа, городские отряды, можете реквизировать автобусы. Что? Что?
Он побагровел еще больше.
— Там… то же самое?.. Пусть ищут! Почему они не шевелятся, идиоты? Поставить кордоны, проверять документы и пустить в дело радио. Все это блеф! Людей, имеющих машины, можно в конце концов отпускать, пусть едут к дья… что? Переодетый? Он может быть переодет? Что, я и этим тоже должен заниматься? Значит, тяните всех за бороды, а мне не забивайте голову ерундой! Это может вам дорого обойтись, напоминаю! Ладно, ладно.
Он бросил трубку.
Государственный секретарь перестал ходить по комнате и остановился около стола.
— Ну?
— С утра задержали шестьсот восемнадцать человек, — начал генерал.
— Можете не продолжать, понимаю, сплошные Фаррагусы! Хорошо. Ну, а еще что?
Зазвонил другой телефон. Государственный секретарь поднял трубку.
— Что? Белый дом? А?.. хорошо, жду. Канцелярия президента, — прошептал он в сторону Харвея, уничтожая его взглядом. Но тут же его лицо приняло другое выражение.
— Господин президент? Да, это я. Слушаю. Совершенно определенно. Мы не можем поднимать шума, поэтому действуем ограниченными силами, но зато это отборные отряды. Да. К вечеру он будет у нас в руках, совершенно точно. Я тотчас сообщу.