— Нет! Нет! — взвизгнул генерал. — Вы не имеете права этого делать! Это шутка, ну скажите, что это шутка…
— Нет, не шутка! Мы тоже хотим в рай! В раю лучше, чем здесь. Мы встретимся с тобой у камина. Мы боимся ада, ты даже не представляешь себе, как мы его боимся! Подай мне второе лассо, Кэт. И носовой платок. Надо заткнуть ему рот.
Генерал Хаттон лежал в палатке. Связали его крепко, со знанием дела. Индейцы хорошо овладели искусством связывания бледнолицых.
Джек открыл дверь в подземный туннель. Кэтрин несла магнитофон. Они шли молча, сосредоточенные и возбужденные.
Перед дверью, ведущей в пункт управления, сидел дежурный офицер. Он знал генеральских детей и рассмеялся, увидев на них индейский наряд.
— Большой вождь идет по тропе войны? — спросил он Джека.
— Телефон испортился, — ответил мальчик. — Ординарец пошел в столовую, поэтому отец прислал нас. Он хочет с вами поговорить. Мы встанем у двери и никого сюда не пустим. Хорошо?
Офицер махнул рукой.
— Присматривайте. Этой двери сам черт не откроет. Только ваш отец знает пароль. Ну, я пошел.
И он ушел. Они подождали, пока не умолкнет эхо шагов. Пароль был: «Седьмой день недели — понедельник». Джек забрался в кресло, прикрыл рот платком и произнес пароль по возможности низким голосом. Дверь тут же подалась. Вторую дверь открыли с такой же легкостью. Вошли в зал электронно-вычислительных машин. Загорелись лампы. Дети услышали голос: «Пароль».
— Начало тридцать второго июля, — сказал Джек.
Тогда противоположная стена раздвинулась, и они увидели пожилую женщину за небольшим столиком.
— Что вы здесь делаете? — изумленно крикнул Джек.
— Работаю. Я секретарша вашего отца. Вчера господин генерал был очень утомлен, и пока я просматривала секретные папки в соседней комнате, вышел, забыв обо мне. Я знала, что рано или поздно кто-нибудь сюда заглянет. Странно, что он позволил вам… — она замолчала.
Это была энергичная, деятельная женщина. Она заметила смущение детей, магнитофон в руках Кэтрин, ключи…
Воинственных индейцев заставили покинуть подземелье. Позже поговаривали, что генерал Лимерик Хаттон подал в отставку, да чего только люди не скажут!
Чеслав Хрущевский
Барабара
Конверт был внушительный: большой, тяжелый, весь в сургучных печатях. Мы взвешивали его на ладони, рассматривали на свет, перебрасывались лаконичными замечаниями вроде: «Ну и ну!», «Хо-хо!», «Вот это да!», выражали изумление, удивление и бог весть что еще — разве можно передать словами душевное состояние людей, в руки которых неведомо как попало таинственное письмо. Ни одному из нас не было известно, кто его принес, кто положил на стол. Раз в неделю вертолет доставлял на искусственный остров пресную воду, овощи, фрукты, консервы и почту. Раз в неделю — по субботам. В среду — никогда. Самолет тоже отпадал: мы бы наверняка услышали шум моторов. Самолет не комар.
Одиннадцать мужчин искали нефть на дне океана, все отличались завидным здоровьем, никто не страдал галлюцинациями. Откуда же, черт побери, взялось письмо?!
На конверте адрес:
Королевская канцелярия
Начальнику канцелярии, генерал-майору Фердинанду Дъе
Вскрывать или не вскрывать? Начальнику канцелярии! Сюда — в океан? Абсурд! Мы решили вскрыть конверт и прочитать письмо.
В конверте оказалось несколько десятков страниц, отпечатанных на машинке. Вот они без всяких комментариев.
Господин генерал!
Четвертого августа сего года решением Правительства Его Королевского Величества была создана Чрезвычайная комиссия по расследованию дела под шифром «НА». Я был назначен председателем комиссии и незамедлительно приступил к работе.
Настоящим имею сообщить, что 15 сентября сего года комиссия успешно окончила работу.
При сем препровождаю подробный отчет, содержащий:
а) описание событий, столь сильно взбудораживших общественное мнение страны и мира;
б) показания свидетелей и заинтересованных лиц;
в) протоколы экспертизы;
г) мои комментарии.
С чистой совестью могу заявить, что мы сделали все, дабы как можно детальнее восстановить действительный ход событий.
В интересах истины приходилось открывать двери частных домов и дверцы тюремных камер, врата дворцов и ворота крепостей.
Господин генерал!
В соответствии с Вашими пожеланиями доклад отпечатан в единственном экземпляре, без копий. Я лично следил за соблюдением абсолютной секретности, так как понимал, что малейшая неосторожность может привести к разглашению государственной тайны.