Мы записали беседы, которые велись поблизости от короля и высокого гостя.
Так, например, премьер сказал, обращаясь к мадам Ростен:
— Багени — прирожденный политик. За каких-нибудь сорок минут я с его помощью разрешил четыре чрезвычайно сложные проблемы государственного характера.
— А именно? — спросила супруга министра изящных искусств.
— Могу сказать только, что вскоре мы станем самым могущественным государством в Солнечной системе.
— Господин Багени — прежде всего ученый, — вклинился в разговор профессор Зено. — Мы только что обменялись с ним несколькими фразами.
— Вы разговаривали с Великим Багени? — изумился премьер.
— Я говорил, он слушал. Я прекрасно понимаю его, когда он говорит молча.
— О чем же вы беседовали?
— Эрудиция этого человека подавляет. Он знает все. Да что я говорю! Он знает больше, чем все! С его помощью мы наконец познаем тайну жизни и смерти.
— Проблемы государственного характера гораздо важнее, — заметил премьер.
— Великий Багени был послан учеными.
— Политиками, господин профессор!
— Вдохновенными! — воскликнула мадам Ростен.
— Учеными! — упирался ректор. — Его возвращение подтверждает теорию наших ученых, что некоторые из метеоритов суть космические корабли, запущенные с Земли несколько тысяч лет назад. Следует напомнить, что господин Багени прежде всего установил контакт с профессором Аустином, то есть с представителем мира науки.
— Стечение обстоятельств. Если б не губернатор…
— Господин премьер, — прервала баронесса Кен. — Великий Багени сам разберется, что к чему.
— Пусть разберется, — заявил король и, показывая на гостя серебряной вилкой, спросил: — Что означает его улыбка?
— Он хочет сказать: «Я был, есть и буду политиком, — объяснил премьер. — Как руководящий государственный деятель я был послан в ракете для того, чтобы вернуться на Землю и обеспечить продолжение политической линии наших праотцов, той самой линии, которую с железной последовательностью реализует ваше правительство!»
— Нет! Нет! — протестовал профессор. — Вы неверно прочли его мысли. В глазах маэстро я прочел: «Я был, есть и буду ученым!»
— Из его жестов ясно следует, что это неправда. Он дал мне недвусмысленно понять: он был, есть и будет политиком.
— Я читаю по его глазам, как по открытой книге. Он был, есть и будет ученым…
— Вы оба ошибаетесь, — проговорил генерал Косен. — Это солдат. Взгляните на его фигуру.
— По моему скромному разумению, — загудел министр финансов, — господин Багени — экономист.
— Господи, какая чепуха! — возмутился королевский лейб-медик доктор Пробст. — Если б он умел говорить, он сказал бы: «Моя специальность — медицина».
Дискуссию прервало появление полковника Торнера.
— Ваше королевское величество, — рявкнул военный, вручая королю голубой конверт. — Мы получили ультиматум.
— Ультиматум?
— Наши южные соседи требуют выдачи господина Багени.
— Какая наглость!
— Свои претензии они обосновывают тем, что космический корабль опустился в той части Африки, которая-де семьдесят лет назад была их собственностью.
— Невероятно!
— Они грозятся разорвать торговые отношения, если мы…
Полковник замолчал. В банкетный зал вошел майор Дель, провозгласив с порога:
— Ультиматум! Наши северные соседи требуют выдачи господина Багени. Они утверждают, что этот человек — гражданин их государства, поскольку ракета опустилась на территории, которая сто лет назад принадлежала им. Они грозятся порвать с нами культурные связи.
Король открыл рот и тут же закрыл его, не произнеся ни слова, потому что в дверях появился дипломатический курьер.
Хоть он и запыхался, но ухитрился произнести:
— Ультиматум!
— Ультиматум от юго-восточных соседей, — спокойно пояснил Председатель королевского совета. — Они требуют выдачи…
— Довольно! — прервал король. — Мы назначаем Великого Багени вице-королем принадлежащих нам африканских территорий.
— Вот ответ, достойный великого монарха! — воскликнула мадам Ростен под бурные аплодисменты.
Около восьми часов вечера гости направились в бальный зал. По счастливой случайности я заметил, что мадам Ростен в сопровождении новоиспеченного молчаливого вице-короля вышла в сад. Говорят, у хорошего газетчика должно быть по меньшей мере две пары ушей. Наверное, поэтому я услышал, как она говорила: