Доб еще со студенческой скамьи помнил, что несколько десятков лет назад пришлось существенно изменить внешность цифронов. Вначале, когда они еще не были распространены так, как сейчас, каждый конструктор считал для себя чуть ли не обязательным добиваться максимального очеловечивания их внешнего облика. Однако постоянное совершенствование конструкции все чаще приводило к досадным ошибкам при общении с автоматами, и тогда под влиянием общественного мнения от этого пришлось отказаться. Цифронам оставили такую внешность, которую им придали поначалу, — коренастые, длиннорукие создания с большими головами, в которых умещались центральные системы управления и наборы оптических и звуковых рецепторов. При этом выгадали и конструкторы, так как такое решение дало им возможность, отбросив соображения чисто эстетического характера, совершенствовать автоматы и вводить в них все более сложные нейронные системы.
Теперь уже почти никто не помнил об этом. Цифронов использовали во всех научных учреждениях, в промышленности, торговле и даже в домашнем хозяйстве.
Размышления Доба были прерваны ассистентом Бьерном.
— Добрый день, профессор! Получены результаты синтеза. Увы, опять никакой реакции на импульсы имитаторов. Не хотите ли ознакомиться с ночными замерами?
— Да, да… Прошу вас проверить записи на лентах…
Когда Бьерн вышел, Доб оперся лбом о холодное стекло, образующее одну из стен кабинета. «Опять ничего… Пожалуй, мы вообще идем не тем путем», — подумал он. Неудачи бесчисленных опытов, проведенных за последние девять лет, породили у него совершенно парадоксальную уверенность в том, что каждый очередной эксперимент обречен на провал. В этом была и своя хорошая сторона: разочарование после каждой неудачи становилось все менее горьким.
Дверь в лабораторию нейрофизики была приоткрыта. Когда Доб закрыл ее за собой, его обдала волна теплого влажного воздуха. Доб недовольно поморщился. Привычная атмосфера лаборатории в последнее время начала его угнетать.
Над столом, возле прикрытого окна, горела маленькая лампочка. Там лежали ленты с тонкими линиями записи имитационных импульсов, автоматически генерируемых каждые полчаса и питающих щечки небольшого вводного устройства, выполненного в виде цилиндрического конденсатора; сквозь него также каждые полчаса пропускали порции сложных белковых структур. Доб искал среди них одну — аксон, нервное волокно, которое должно было увенчать их исследования…
Доб взглянул на ленты — по ним на идеально равных расстояниях бежали тонкие острые пики записи импульсов имитатора; в промежутках между пиками, там, где оставалось место для вожделенного ответа аксона, бумага была пуста.
Доб потер лоб ладонью.
— Бьерн, вызовите несколько цифронов, пусть очистят насосы и контейнеры в имитаторе. Возьмите новые пробы, которые подготовили Дэвис и Миснер. Надо проверить, не сбился ли тест на код. А потом все сначала… Если я потребуюсь, найдете меня в лаборатории.
Когда Бьерн вышел, Доб невольно еще раз пересмотрел ленты, бросил взгляд на имитатор и направился к выходу.
В дверях ему встретились три цифрона, которые неспеша направлялись в лабораторию.
Войдя в кабинет, Доб услышал по автофону голос цифрона-секретаря:
— Профессор Доб!