— Идемте, профессор. Сами увидите.
Они обошли вокруг здания и остановились у задней стены. Доб взглянул наверх. Там, высоко, светилось дневным светом широкое окно. Он быстро сосчитал этажи. Действительно, двадцать второй этаж.
— Да… Мой кабинет, — задумчиво сказал он, потом вдруг повернулся к Фрею и решительно произнес:
— Идите к себе. Я пойду с вами, потом вы закроете оба входа — главный и запасной — и подождете меня внизу. Если кто-нибудь захочет выйти отсюда, немедленно объявите тревогу. Я поднимусь наверх.
— А, может, мне вас сопровождать? Так было бы…
— Нет. Я пойду один, — резко оборвал его Доб.
Они вошли в холл, профессор сел в лифт и нажал кнопку. Дверь в коридор, где размещались лаборатории и его кабинет, была закрыта и не поддалась, даже когда он нажал ручку. «Значит, портье прав», — подумал Доб и начал нервно обшаривать карманы в поисках ключа, наконец нашел его и сунул в скважину. Замок слабо скрипнул, и дверь отворилась.
В коридоре было темно. Все помещения заперты. Доб направился к своему кабинету; из-под дверей тонкой полоской струился свет. Резким движением Доб распахнул дверь. Он хотел застать таинственного пришельца врасплох, но в кабинете никого не оказалось. Виднелись лишь следы чьего-то присутствия: открытая кассета с мнемокристаллами и повернутая ручка регистра записей. Доб подошел к открытому ящику и окинул быстрым взглядом полки. Несомненно, не хватало кассеты с записями кода аксонов. Стало быть, незнакомца интересовали аксоны.
«Раз кристалла здесь нет, он должен быть в компьютере», — подумал Доб. Чуть успокоившись, он открыл дверь и вышел в коридор. В лаборатории было тихо. Он медленно нажал ручку и слегка приоткрыл дверь.
Спиной к двери, склонившись над монитором машины, стоял цифрон. Коренастая фигура с неестественно большой головой была едва различима в густом мраке, освещенная лишь светом указателей на пульте. «Кто приказал ему производить расчеты?» — подумал Доб. Но тут тишину нарушило гудение, перфоратора — тот начал выдавать результаты. Цифрон вздрогнул и медленно повернул голову в сторону двери. Доб тихо прикрыл дверь и попытался осознать, что же он увидел. Ему очень хотелось спросить цифрона, что все это значит, но профессор решил, что если он «спугнет» автомат, то никогда не узнает, с какой целью производилась эта работа. Он был заинтригован.
«Они должны одновременно проводить какие-то опыты на имитаторе. Иначе вывели бы данные на магнитную ленту, потому что перфоратор используется только при работе с имитатором», — размышлял профессор. Неожиданно дверь лаборатории открылась, и Доб едва успел отскочить в тень. Цифрон спокойно прошел по коридору и закрыл за собой дверь. Доб выскочил из-за угла и бросился следом за ним. Открыв дверь коридора, заметил уплывавшую кабину грузового лифта. Не раздумывая, он принялся считать вспышки лампочки — таким образом он мог хотя бы приблизительно определить этаж, на который спускался цифрон. «…Девятнадцать… двадцать… двадцать один… двадцать два… значит, либо на первый этаж, либо в подвал», — подумал он. Первый этаж, пожалуй, исключается. Там он побоялся бы встретить Фрея. Стало быть, скорее в подвал. Доб подбежал к другому лифту, на котором поднялся сюда. Он спустился только до первого этажа, потому что в подвальных помещениях люди практически никогда не бывали. В одном крыле находились склады оборудования, изъятого из обращения, холодильники для хранения проб и результатов синтеза из лабораторий, в другом — помещение, в котором ежемесячно специальная группа цифронов совершала осмотр всех вспомогательных автоматов.
Выскочив из лифта, Доб махнул рукой Фрею. Тот быстро встал со своего кресла. Когда Фрей приблизился, профессор тихо спросил его:
— Ключ от подвала у вас?
— Нет. Он всегда открыт. Директор…
— Да, конечно, Фрей, — прервал его Доб. — Подождите меня здесь. Я быстро вернусь.
— Но кто…
— Не сейчас, Фрей. Погодите немного, — бросил Доб уже на ходу.
Дверь в подвал действительно была открыта. Доб вдруг почувствовал себя не в своей тарелке: холодный воздух, слабые голубые лампочки, ряды одинаковых голубых дверей в пустом коридоре и эхо нетвердых шагов пробудили в нем беспокойство. Он ускорил шаги и свернул налево — в другое крыло. Неожиданно ему показалось, что издалека донесся какой-то незнакомый звук — словно бы плач или скорее стон. Он остановился и, зажмурившись, напряг слух. В ледяной тишине услышал, на этот раз уже четче, тихое плаксивое бормотание, медленно переходящее в монотонный затихающий стон.