Ницше называет такую оценку «господской моралью» и не стесняется в выражениях, описывая этих ранних «господ», или «знатных» людей. В самом деле, они были сильными, здоровыми и активными, но вместе с тем невежественными, недостаточно самокритичными и жестокими. Они брали то, что хотели, грабили, насиловали, мародерствовали — просто потому, что имели такую возможность, были достаточно сильны и получали от этого удовольствие. Вспомните Нельсона и его дружков. Они бьют младших, отбирают их деньги, выданные на завтраки, крадут их булочки и, кажется, проделывают все совершенно безнаказанно. Почему? Разумеется, потому, что могут. Никто не смеет их остановить.
Так вот, «плохим» (как их назвали знатные), то есть всем слабым, больным, низшим и пассивным, конечно, не нравилось терпеть побои и лишаться булочек. Но они ничего не могли с этим поделать. Им не хватало силы, чтобы защититься. Вследствие этого в них развилось глубокое, мучительное чувство обиды к знати. Это негодование стало источником «рабской морали»:
Восстание рабов в морали начинается с того, что ressentiment[97] сам становится творческим и порождает ценности: ressentiment таких существ, которые не способны к действительной реакции, реакции, выразившейся бы в поступке, и которые вознаграждают себя воображаемой местью. В то время, как всякая преимущественная мораль произрастает из торжествующего самоутверждения, мораль рабов с самого начала говорит Нет «внешнему», «иному», «несобственному»: это Нет и оказывается ее творческим деянием. Этот поворот оценивающего взгляда — это необходимое обращение вовне, вместо обращения к самому себе — как раз и принадлежит к ressentiment: мораль рабов всегда нуждается для своего возникновения прежде всего в противостоящем и внешнем мире, нуждается, говоря физиологическим языком, во внешних раздражениях, чтобы вообще действовать, — ее акция в корне является реакцией[98].
Из-за негодования, вызванного слабостью, болезненностью, унижениями и неспособностью изменить ситуацию, «раб» реагирует, кричит Нет знатным и всему иному, тому, чем бы он хотел стать. Он клеймит знатного человека как «злого» и в противовес ему называет себя «добрым».
Ницше не имеет в виду, что эти люди были в буквальном смысле слова рабами. Он использует этот термин для того, чтобы обозначить человека слабого, болезненного типа, чья мораль проистекает из чувства обиды. Этот «раб» (он же «слабак») больше всего мечтает быть сильным, здоровым и активным, желает брать, завоевывать, править, хочет стать знатным. Не имея возможности достичь этого, он мстит сильным и здоровым. Во-первых, пишет Ницше, слабость раба трансформируют в «заслугу»; его «бессилие, которое не воздает, — в „доброту“; трусливую подлость — в „смирение“; подчинение тем, кого ненавидят, — в „послушание“»[99]. Неспособность быть сильным, здоровым и активным истолковывается как добродетель, нечто желанное, а принуждающая сила и энергия «господина», напротив, интерпретируется как нечто предосудительное. Затем весьма ловко и коварно слабый человек придумывает рай — царство, в котором он будет править, а сильные будут наказаны за свою силу: «Эти слабые — когда-нибудь и они захотят быть сильными, — это бесспорно, когда-нибудь грядет и их „Царствие“ — как сказано, оно называется у них просто „Царствие Божие“»[100]. Кроткие наследуют землю, а «грешники» будут мучиться вечно. Ницше пишет: «Когда стадное животное сияет в блеске самой чистой добродетели, тогда исключительный человек должен быть оценкою низведен на ступень злого»[101].
Конечно, рабская мораль одержала верх. Слабым удалось убедить бесхитростную знать в том, что слабость, скромность, послушание, сострадание и т. д. — это добродетели, тогда как сила, активность, энергичность и прочее — пороки. Согласно Ницше, то была катастрофа невообразимых масштабов. Сила, здоровье, энергия, способность не только признать хаос мира, но и выбрать его, а также создать из него нечто прекрасное — это те самые качества и черты, которые необходимы человеку, чтобы придать своей жизни и миру значение, важность и ценность. Мало того, что наделенные этими качествами люди были введены в заблуждение и облиты грязью — земной мир и эта жизнь обесценились. В результате нам осталось никчемное обесцененное существование, а сами мы уже не способны вновь придать ему значение, важность и достоинство.
Вот каково происхождение сидящего в Ницше «плохого парня», противящегося традиции и морали, поносящего те вещи, которые большинству из нас, слабаков, кажутся крайне важными, но которые в действительности, как он утверждает, отвергают и очерняют жизнь и просто опасны. Следовательно, он советует нам выйти «за пределы добра и зла», оставить «рабскую мораль», не лишать этот мир и эту жизнь ценности и достоинства, а также иметь силу и мужество воспринять хаос существования и своей жизни и создать из него нечто значимое.