— Куда это вы, ребята, путь держите? — спросил водитель, плотный рыжеволосый мужчина.
— Куда глаза глядят, — ответил Маури. — Лишь бы от греха подальше.
— Согласен с вами, — сказал водитель и отпустил педаль сцепления. О, как я с вами согласен.
Это был древний старомодный автомобиль, но в неплохом состоянии. Чик Страйкрок поудобнее откинулся на спинку сиденья.
Рядом с ним то же самое сделал с явным облегчением Маури Фрауэнциммер.
— Сдается мне, что они-таки в конце концов добрались до этих крупных картелей, — высказал предположение рыжеволосый мужчина, медленно ведя машину через узкий проезд в баррикаде вслед за впереди ползущей машиной, после чего вырулил на самую крайнюю полосу.
— Это точке, — согласился с ним Маури.
— Как раз самое время, — произнес рыжеволосый.
— Что верно, то верно, — сказал Чик Страйкрок. — Я с вами полностью согласен.
Машина быстро набрала скорость.
В большом старом деревянном здании, полном эха и пыли, чап-чапычи степенно прохаживались из одного угла в другой, беседовали друг с другом, пили «кока-колу», а некоторые из них вроде бы даже танцевали. Как раз танцы их больше всего заинтересовали Ната Флайджера, и он направился со своим портативным «Ампеком Ф-A2» в ту часть «зала», где это происходило.
— Танцы — нет, — сказал ему Джим Планк. — Пение — да. Будем ждать, когда они начнут петь снова. Если только можно назвать пением то, чем они занимаются.
— Звуки, которые они издают танцуя, характеризуются определенным ритмом, — заметил Нат. — Как я полагая, нам следовало бы попытаться записать их тоже.
— Ты, конечно, технический глава предприятия, заметил Джим. — Но я сделал такое огромное количество самых различных записей в свое время, что вправе спорить с тобой. Поверь мне, это совершенно бессмысленно. Звуки будут на ленте, в этом сомневаться не приходится, вернее, в молекулах этих твоих червей. Но это не музыка.
Он посмотрел на Ната взглядом, полым сожаления.
Я все равно обязан попытаться, твердо решил Нат.
— Они такие сутулые, такие колченогие, — сказала подошедшая к ним Молли. — Все без исключения… и такие невысокие. Большинство их ростом даже ниже меня.
— Они обречены, — коротко заключил Джим. — Даже по их внешнему виду можно понять, что им не удастся просуществовать достаточно долгое время.
Они выглядят… очень озабоченными.
Это действительно так, мысленно согласился с ним Нат. Чап-чапычи неандертальцы — выглядел так, будто они крайне угнетены тяжестью бремени той жизни, которая выпала на их долю, они, наверное, даже и не помышляют о том, как выжить в процессе эволюции. Тут Джим совершенно прав — они просто не приспособлены для решения этой задачи. Кроткие нравом, небольшие по размерам, сгорбленные под тяжестью насущных проблем, которые им ежеминутно и ежесекундно с таким трудом приходится решать, смирившиеся со своим бедственным положением, неуклюже шаркающие ногами, что-то невразумительно бормочущие, они нетвердой походкой пройдут свой жалкий жизненный путь, с каждым мгновением приближаясь к неминуемой и такой очевидной развязке.
Так что лучше нам записать все это, пока еще есть у нас такая возможность, окончательно решил Нат. Недолго им выпало просуществовать на белом свете. Или… может быть, я все-таки ошибаюсь?
Один из чап-чапычей, взрослый мужчина в клетчатой рубахе и светло-серых рабочих брюках натолкнулся на Ната и пробормотал нечленораздельное извинение.
— Все в порядке, — заверил его Нат.
Он ощутил сильное желание проверить свои предположения, попытаться подбодрить эту такую беззащитную часть рода человеческого.
— Вы не станете возражать, если я угощу вас пивом? — спросил он у чап-чапыча. — О'кэй?
Здесь было что-то вроде бара в дальнем конце здания, представляющего из себя по сути один просторный зал для отдыха, нечто вроде клуба, находящегося у чап-чапычей в коллективном пользовании.
Чап— чапыч робко поглядел на гено и прошепелявил с благодарностью ответ, оказавшийся, тем не менее, отрицательным.
— Почему же нет? — удивился Нат.
— Птму чо, — чап-чапыч, казалась, был не в состоянии выдержать испытующий взгляд Ната; он вперился в пол, судорожно сжимал и разжимая ладони. — М-мне нельзя, — в конце концов удалось вымолвить ему.
Он, однако, не ушел и продолжал стоять перед Натом, все еще уткнувшись взглядом в пол и строя неконтролируемые гримасы на лице. По всей вероятности, так решил Нат, он очень напуган. Очень смущен, ощущая свою неполноценность.
— Эй, приятель, не могли бы вы спеть какую-нибудь популярную среди чап-чапычей песню? — обратился к нему Джим Планк, подчеркнуто медленно произнося каждое слово. — Мы запишем вас.
Он подмигнул Нату.
— Оставь его в покое, — сказала Молли. — Ты же видишь, что он не умеет петь. Он вообще ничего не умеет — это очевидно.
Она отошла в сторону, откровенно рассердившись на них обоих.
Чап— чапыч апатично поглядел ей вслед, еще сильнее ссутулившись в характерной для своих соплеменников манере. Взгляд его оставался все таким же тусклым.
Может ли что-нибудь воспламенить этот тусклый взгляд? Почему все-таки чап-чапычи желают выжить, если жизнь так мало должна для них значит? Эта мысль совершенно неожиданно пришла в голову Ната. Может быть, они выжидают, затаились, рассчитывая на что-то такое, что еще не случилось, но что — они знаю или надеются — случится. Это вполне объяснило бы их манеру поведения.
— В самом деле, оставь его в покое, — сказал Нат Джиму Планку.
— Она права.
Он положил руку на плечо Джима, но эксперт звукозаписи отпрянул от него.
— Мне кажется, они способны на гораздо больше, чем эта кажется постоянному взгляду, — сказал Джим. — У меня такое впечатление, что они просто тянут время, не растрачивая себя и своих истинных способностей. Не делая излишних попыток. Черт, ох как мне хочется поглядеть на то, как они станут пытаться что-то предпринять, чтобы изменить свое нынешнее положение.
— И мне тоже, — сказал Нат. — Но не нам заставлять их предпринимать такие попытки.
Из телевизора, стоявшего в углу зала, раздались какие-то громкие звуки, и многие из чап-чапычей, как мужчины, так и женщины, прошли в тот угол и теперь недвижимо стояли перед телевизором. По телевизору, сообразил Нат, передавали какие-то очень важные новости. Он сразу же переключил все свое внимание в ту сторону — произошло явно что-то экстраординарное.
— Ты слышишь, что говорит диктор? — прошептал ему на ухо Джим. — Боже мой, это же пахнет войной.
Они оба стали проталкиваться сквозь толпу чап-чапычей поближе к телевизору. Молли уже была там, увлечено слушая, что говорил диктор.
— Это революция, — ошеломлено промолвила она Нату, перекрывая натужные вопли, изрыгавшиеся громкоговорителями телевизора. — Карп… с лица ее мгновенно сошла вся краска; она не могла этому поверить.
— Карп и «Аг Хемие» пытались захватить власть при помощи национальной полиции.
На телевизора появились дымящиеся развалины домов, огромные индустриальные комплексы. Теперь даже трудно было себе представить их первоначальный вид.
— Это филиал Карпа в Детройте, — удалось Молли сообщить Нату сквозь грохот, лившийся из телевизора. — Это дело рук военных. Боже милостивый, что говорит этот диктор!
Джим Планк, равнодушно глядя на экран, спросил:
— И кто же побеждает?
— Пока что неизвестно, — сказала Молли. — Вернее, мне это неизвестно.
Послушай и ты сам поймешь, о чем он говорит. Это самое свежее сообщение, он его только-только начал читать.
Чап— чапычи, слушая и глядя на экран, совершенно безмолвствовали.
Фонограф, под музыку которого они шаркали ногами, замолчал тоже. Почти все они сгрудились перед экраном телевизора, всецело поглощенные зрелищем сцен сражения между вооруженными силами СШЕА и выплеснувшимися из казарм контингентами Национальной Полиции, поддерживаемой силами безопасности могущественной картельной системы.