— …в Калифорнии, — быстро, едва не брызжа слюной, тараторил диктор, — дивизия НП Западного Побережья сдалась в плен в полном составе Пятой Армии, возглавляемой генералом Хоуэтом. Однако в Неваде…
На экране появилась одна из улиц в центральной части Рино, одного из крупнейших городов штата; здесь военными были возведены баррикады, а полицейские снайперы вели огонь по солдатам из окон ближайших домов.
— В конечном счете те, что по существу только вооруженные силы владеют монополией на ядерное оружие, и станет решающим фактором, обеспечивающим победу. Но пока мы можем только…
Диктор продолжал возбужденно тарахтеть, а разбросанные по всей территории СШЕА автоматически функционирующие роботы-репортеры, расположившись в тех местах, где конфликт разгорался с особой силой, собирали все новые и новые сведения.
— Борьба эта, скорее всего затянется надолго, — неожиданно сказал Нату Джим Планк.
Лицо его посерело, у него был очень утомленный вид.
— Мне кажется, что нам чертовски повезло в том, что мы оказались здесь, подальше от греха, — пробормотал он почти про себя. — В такое время самое лучшее — залезть пониже и даже носа не высовывать.
Теперь на экране показывали схватку между полицейским патрулями армейским дозором; участники боя друг в друга стреляли и поспешно ныряли в укрытия, выпустив из небольших автоматов короткую очередь. Упал прямо на бегу лицом вниз один из солдат, затем не успел добежать до выступа на углу и один из полицейских в серой форме.
Расположившийся по соседству с Натом Флайджером чап-чапыч, увлечено наблюдавший за событиями, разворачивавшимися на экране, подтолкнул локтем другого, стоявшего с ним рядом. Два чап-чапыча, оба мужчины, переглянулись и улыбнулись друг другу скрытой, многозначительной улыбкой. Нат заметил эту улыбку, заметил выражение их лиц. И тогда он понял, что вот и загорелись огнем взгляды всех чап-чапычей, все они в душе своей испытывали одно и то же тайное удовольствие.
Что же все-таки сейчас здесь происходит — захотелось понять Нату.
Стоявший с ним рядом Джим Плане тихо произнес:
— Нат, Боже ты мой! Они давно дожидались именно этого!
Так вот оно что, сообразил Нат, ощущая, как страх пронизывает его всего. Пустоту взглядов, тупое безразличие — чап-чапычей как рукой сняло.
Не скрывая своего волнения, они внимательно следили за тем, как мелькали одна за другой сцены ожесточенных схваток и старательно прислушивались к взволнованной речи диктора. Что все это означало? Это означает, решил Нат, что у них появился шанс. Им представилась благоприятная возможность.
Мы уничтожаем друг друга у них на глазах. И… именно это может обеспечить им желанное место под солнцем, то жизненное пространство, ту экологическую нишу, в которую им удастся втиснуться. Они больше не будут закупорены в этом крошечном унылом анклаве, а получат в свое распоряжение всю планету. Всю без остатка.
Понимающе улыбаясь друг другу, чап-чапычи продолжали с живым интересом глядеть на экран телевизора. И слушать.
Испытываемый Натом страх нарастал.
Рыжеголовый толстяк, взявшийся подвезти Маури и Чика, произнес:
— Дальше я не еду, ребята. Теперь вам придется топать пешком. Он притормозил машину и остановился у обочины. Они уже были в пределах города. Загородная автомагистраль осталась позади. По обе сторону улицы стремглав неслись мужчины и женщины в поисках убежища. Осторожно продвигалась вперед полицейская машина с разбитым ветровым стеклом, сидевшие внутри ощетинились оружием.
— Постарайтесь спрятаться в домах, — посоветовал им рыжеголовый.
Чик и Маури осторожно выбрались из машины.
— Я живу совсем рядом. В «Аврааме Линкольне», — сказал Чик. — Туда можно пройти пешком. Пошли.
Он показал рукой направление полному, обрюзгшему Маури, и они оба влились в толпу бегущих напуганных и ошеломленных людей. Что за кутерьма, отметил про себя Чик. Хотелось бы знать, чем это все закончится.
Интересно, удастся ли пережить это нашему обществу, сохранить привычный образ жизни?
— Мне дурно. Меня мутит, — простонал, тяжело пыхтя с ним рядом Маури, лицо его стало серым от натуги. — Я… не привык так.
Наконец они добрались до «Авраама Линкольна». Здание было неповрежденным. В дверях стоял их собственный караульный, вооруженный карабином, а рядом с ним — Винс Страйкрок, их постоянный паспортист; Винс по очереди лично проверял документы каждого, исполненный важности выполняемой им процедуры.
— Привет, Винс, — сказал Чик, когда они с Маури проходили мимо дежурки.
Брат его встрепенулся, поднял голову; они какое-то время молча смотрели друг на друга. Наконец Винс произнес первым:
— Привет, Чик. Рад тебя видеть живым и невредимым.
— Можно пройти? — спросил Чик.
— Ну, разумеется, — сказал Винс, затем, повернувшись к караульному, кивнул и сказал Чику. — Валяй. Я рад тому, что НП не удалось припереть тебя в угол.
На Маури Фрауэнциммера он даже не взглянул, словно его и здесь не было.
— А я? — спросил Маури?
— Вы, — сдавленным тоном произнес Винс, — можете пройти внутрь тоже.
В качестве специально приглашенного гостя Чика.
За спинами у них следующий стоявший в очереди мужчина раздраженно взорвался в нетерпении:
— Эй, вы, поторапливайтесь! Здесь на улице небезопасно.
Он уткнулся в Чика, подгоняя его.
Чик и Маури быстро прошли внутрь «Авраама Линкольна». Мгновеньем позже они уже поднимались столь привычным для них способом — в кабине домового лифта — в квартиру Чика на самом верхнем этаже.
— Интересно, что он из этого выгадал, — задумчиво произнес Маури. Твой младший братец, вот кого я имею в виду.
— Да ничего, — коротко ответил Чик. — Карп лопнул. Ему и еще многим теперь крышка.
И Винс далеко не единственный, кого я знаю из таких людей, отметил он про себя.
— Включая и нас, — сказал, как бы прочтя его мысли, Маури. — Нам ничуть не лучше. Разумеется, как я полагаю, очень многое зависит от того, кто одержит верх.
— Абсолютно все равно, кто победит, — сказал Чик.
Так, по крайней мере, представлялось ему пока что. Разрушение… над страной нависла гигантская опасность, еще совсем не ясно было, чем все еще кончится. В этом заключался весь ужас гражданской войны — независимо от ее исхода, победителей в ней не было, положение получилось в равной степени незавидным для всех, как участников ее, так и для тех, кто отсиделся. Это была катастрофа. Для всех вместе и для каждого отдельности.
Подойдя к квартире, они обнаружили, что дверь не заперта. Чик отворил дверь. И заглянул внутрь.
В прихожей стояла Жюли.
— Чик! — воскликнула она, сделав шаг ему навстречу. У ее ног стояли два больших чемодана. — Я упаковалась. Я устроила все так, чтобы мы с тобой эмигрировали. Мне удалось достать билеты… не спрашивай, каким образом, это невозможно рассказать.
Лицо ее было бледным, но умиротворенным. Одета она была чуть получше, чем обычно, и выглядела — он на это обратил особое внимание — просто шикарно. Затем она увидела Маури.
— Кто это? — спросила она.
— Мой босс, — ответил Чик.
— У меня только два билета, — нерешительно произнесла Жюли.
— Ну и прекрасно, — сказал ей Маури и лучезарно улыбнулся, чтобы успокоить ее. — Мне необходимо остаться на Земля. Мне нужно будет возглавить крупное предприятие.
Чику же он сказал негромко:
— Мне кажется, она очень неплохо все это придумала. Значит, это и есть та ловушка, о которой ты мне говорил по телефону, объясняя причину своего опоздания на работу?
Он добродушно похлопал Чика по спине.
— Желаю тебе удачи, старый ты мой соратник. Ты доказал, что ты все еще молод, — достаточно молод, во всяком случае. Завидую тебе.
— Наш корабль отправляется через сорок пять минут, сообщила Жюли. Как я молилась, чтобы ты сюда вернулся! Я пыталась связаться с тобою, звонила к тебе на работу…
— Нас забрала НП, — сказал ей Чик.
— Космопорт находится под контролем военных, — рассказывала Жюли. Они производят тщательную проверку всех, кто прибывает или убывает на борту межпланетных кораблей. Но, если нам удастся проникнуть в космопорт, то все будет в порядке. Мне пришлось, — добавила она, — сложить все твои деньги и все мои вместе, чтобы купить билеты — они невероятно дороги. Да тут еще исчезли все эти стоянки «Марсолетов Луни Люка».