У дверей он закурил. Несколько лет воздержания пошли коту под хвост. Он проглотил синеватый дым и задержал его внутри так долго насколько смог, потом откашлялся, почувствовав как слегка подкосились ноги, растоптал бычок и сел в автомобиль.
Стояла дикая невыносимая жара, асфальт под колесами машины плавился, но погода только входила во вкус и по радио передали, что самый пик еще на подходе.
— Прости, Хью…
— Не надо. Поехали.
— Может ты поведешь?
— Трогай.
Машина тронулась с места и вскоре заняла свое место в потоке.
— Все зашло слишком далеко.
— Хью, я не знала, что все зайдет так далеко.
— Это какое-то безумие.
Он не любил водить автомобиль и сами машины вызывали у доктора первобытное отвращение. Попытавшись однажды получить право на управление машиной, через несколько месяцев Хью бросил учебу, поняв, что не получает никакого удовольствия от вождения и всего того, что было связано с машинами. Вот и сейчас, на пути к назначенному месту он упрямо смотрел в сторону, пытаясь забыть, что находится внутри автомобиля.
— Ты не должна была ей об этом говорить.
— Она все знала, Хью, понимаешь. Она все знала! А потом этот разговор в кафе, я не смогла врать.
— Хотя… это моя вина в первую очередь. Я просто поддался.
Они выехали на магистраль и вскоре понеслись с еще большей скоростью.
— Почему все самое плохое случается именно тогда, когда в жизни практически идеально?
— Ты винишь меня в случившемся?
— Нет, я просто не могу понять элементарных вещей.
Наконец, он повернулся к ней лицом, стараясь не смотреть на дорогу, отстегнул ремень безопасности, мешавший ему двигаться, и продолжил.
— Там, в том доме на Пролетарской, когда мы переспали с тобой, ты верила, что между нами что-то может быть?
— А ты?
— Я? Не знаю. Мы тогда хорошенько повздорили и я…
— Просто искал успокоение.
— Да.
— Ты оказалась больше чем другом именно тогда, когда мне это было необходимо больше всего. Я люблю тебя, Лена, но жена, ребенок, пойми меня. Я хочу, чтобы мы остались единым целом, чтобы не было потом угрызений совести.
— Их ты тоже любишь?
— Конечно, что за вопрос.
Она перестроилась в крайнюю полосу и включила повышенную передачу.
— Скажи мне честно, Хью, тогда какого черта ты все это время спал со мной?
— Я не знаю. Все… все зашло слишком далеко.
Он замолчал и отвернулся обратно к боковому стеклу. Машины мелькали как вспышки молний. Проносились так быстро, что было невозможно разглядеть ни марку, ни людей находившихся там. Городская черта постепенно уходила прочь. Высокие небоскребы сменялись пятиэтажками пригорода и вскоре должна была появиться граница города. Здесь на автобане ограничение скорости доходило до немыслимых по городским меркам скоростей. Едва только табличка с соответствующим знаком оказалась позади, как женщина вдавила педаль газа в пол и стрелка спидометра унеслась в правый край.
— Ты знал на что шел, Хью. Моя вина лишь в том, что я не остановила это гораздо раньше.
— О чем ты?
— Ты говорил, что любишь меня, говоришь это сейчас, но при этом не хочешь быть со мной.
— Послушай меня…
— Тогда как ты собираешь дальше жить, если все утрясется, а? Продолжишь спать со своей женой, а ко мне приходить тогда, когда она надоест, говоря о том, что все это лишь интрижка на стороне?
— Ты меня неправильно поняла.
Потом она сильно ударила своей маленькой ладонью по рулевому колесу и еще сильнее нажала на педаль газа.
— Я люблю тебя, Хью, но последствия наших отношений были известны заранее. Ты знал это и все равно продолжал ходить ко мне. Так какого черта ты ждал?!
Через мгновение автомобильный поток внезапно стал плотнее. Машина за машиной, колонна, следовавшая по соседней полосе внезапно резко снизила скорость и впереди идущие транспортные средства начали спешно перестраиваться кто куда.
Женщина нажал на педаль тормоза и легонько повернула руль в противоположную сторону. На такой скорости этого оказалось более чем достаточно, чтобы машина ушла в боковой занос и вылетела на попутную машину.
Лена закричала. Скорость и визг тормозов перебил истошный крик молодой женщины, когда как скрежет металла стал настолько невыносимым и явным, что спустя несколько секунд, когда адская карусель закружилась перед глазами Хью, он почувствовал сильнейшую боль у себя в груди. Он то поднимался, то падал, пытался сжаться, но все было тщетно. В какой-то момент его тело бросило вперед и лобовое стекло с треском миллионов осколков развалилось под ударом его туши. Несколько секунд он летел вперед, потом упал на землю и покатился еще дальше.