Он замахнулся еще раз и удар последовал вновь, но только с противоположной стороны. Мальчик слегка пошатнулся, слезы потекли с новой силой, но сам он молчал, не вытолкнув из себя даже слабого стона.
— Это будет тебе уроком.
За дверью послышались шаги. Отец замолчал, прислушиваясь кто бы это мог быть, но вскоре продолжил говорить. Хью знал, что это была его мать. Она всегда стояла у двери, слушая как муж избивал нерадивого отпрыска. Слушала и плакала, не в силах этому помешать. И каждый раз, когда он начинал громко плакать, она плакала сильнее всех. Одним вечером он поклялся себе, что больше не позволит себе закричать или громко заплакать, чтобы стоящая за дверью мать это услышала. Он дал зарок, что стиснет зубы, но промолчит и тем самым спасет от страшных душевных мук свою мать.
— А теперь иди и садись за учебники, — в приказном порядке сказал отец. — Время не любит, когда его тратят впустую.
Он вышел, вытирая мокрые глаза и поправляя растрепавшуюся прическу. Подошел к двери, подождал несколько секунд и только после этого прикоснулся к дверной ручке. По ту сторону он не увидел ее — она ушла, оставив после себя лишь небольшой носовой платок, растрепавшийся и мокрый от материнских слез. Поднял его, положил в карман и спустился по лестнице.
Хью-взрослый все это помнил. Так ярко и отчетливо, что непроизвольно погрузил руку в карман брюк и неожиданно для себя обнаружил тот самый платок. От него пахло духами и материнской любовью, аромат которой он не мог забыть никогда. Приложив к ноздрям и вдохнув, он сполз по стене и сел на пол, закатив глаза и вспоминая как это было.
Отец был все еще здесь. Сидел за своим столом, перебирая и подписывая многочисленные документы. Курил, следуя дурной привычке, сбивая пепел прямо себе под ноги на пол. Потом почему-то посмотрел на него.
— Ты все еще не понял почему я это делал?
Хью открыл глаза и посмотрел на него.
— Что?
— Ты держишь на меня зло. Пусть так — я не буду просить у тебя прощенья. Это все было ради твоего блага.
— Что ты такое говоришь?
— Если бы не это, кто знает кем бы ты стал. Да, ты не пошел в финансисты, но и на своем научном поприще тебе много удалось достичь.
— Я не понимаю.
Хью стал подниматься. Как так? Он видит его?
— Присядь, — сказал теперь уже тише отец, прикуривая очередную сигарету. — У тебя наверняка много вопросов. Что ж, сейчас самое хорошее время, чтобы дать на них ответы.
Хью сел, как он и велел ему. Словно опять превратившись в маленького мальчика, он безропотно повиновался, опустившись в широкое кожаное кресло стоявшее напротив отцовского рабочего стола.
— Итак? — он снял очки и посмотрел на него.
— Этого не может быть.
— Не может быть что?
— Ты. Тебя ведь не существует.
— Почему же? Ты общаешься со своим отцом. Разве я не похож сам на себя.
— Ты мертв.
— Там — да, здесь — нет, — он слегка наклонился вперед. — Ну же, взгляни на меня внимательней, можешь даже приблизиться ко мне, я не против.
Хью машинально подался чуть вперед, потом остановил себя и вернулся в прежнее положение.
— Итак? — повторил он свой вопрос. — Я жду.
— Как такое возможно?
— Хм… а что если я скажу, что ничего и не происходило.
— То есть как?
— Ну именно то, о чем ты подумал. Я живой, не было никакой смерти. Все время с того момента, как ты вместе с моим братцев и прочими родственниками бросили последнюю лопату песка на мою могилу, нивелировалось и теперь ты вернулся в начальную точку нашей общей с тобой жизни.
Хью посмотрел в сторону двери словно боялся появления самого себя.
— Он не вернется. Честно говоря, меня не удивляет, что твоя память сохранила именно этот эпизод нашей жизни. Наверное, так устроена наша память, наш разум, что откладывается внутри него только самое эмоционально сильное, а не всякая дрянь по типу пикников на природе и семейных ужинов. Что в них такого? Ничего. Сплошная муть к которой привыкаешь как к утреннему кофе за тысячу долларов, думая что пьешь обычный напиток из дешевого магазина, где затариваются нищие со всей округи. Так и у тебя. Ты помнишь только самое лучшее.
— Лучшее? — с болью в душе переспросил Хью, — ты избивал меня в таком возрасте.
— Воспитывал, мой милый мальчик, воспитывал. Не путай наставления, пусть полученные вместе с силой, с бреднями и многочасовыми разговорами ни о чем. Они не учат жизни, они отдаляют от нее. Я добился успеха только потому, что всегда чувствовал боль, даже когда бил тебя за малейший проступок внутри разрывалось сердце, но ты просто не видел всего этого.