- Препаршивейше, - ответил д-р Саперб. - Пожалуйста, дайте мне пройти.
- Направляясь в свой кабинет в последний раз, - объявил репортер, скользнув чуть-чуть в сторону, - доктор Саперб остро ощущает свою обреченность, однако, тем не менее, втайне продолжает гордиться тем, что уверен в правоте своего дела. Но только будущее рассудит, насколько он прав в своем упорстве. Подобно практике кровопускания, психоанализ пережил периоды своего расцвета и медленного увядания, а теперь его место занимает современная химиотерапия.
Взобравшись в кабину своей машины, д-р Саперб выехал на подъездную дорогу и вскоре уже катил по автомагистрали в сторону Сан-Франциско, чувствуя себя все еще весьма паршиво и очень опасаясь неизвестной схватки с представителями власти и той перспективы, что представляла ему в самом ближайшем будущем.
Он был уже не молод, чтобы участвовать в подобных событиях. В средней части его туловища накопилось много лишней плоти, зато поубавилось физической активности.
Каждое утро он немало огорчался при виде лысины, которую все с большой ясностью обнаруживал в зеркале ванной комнаты. Пять лет тому назад он развелся с Ливией, своей третьей женой, и больше уже не женился. Его работа стала его жизнью, заменяла ему семью. И что же теперь? Бесспорным был только тот факт, о котором сообщил робот-репортер: сегодня он направляется в свой кабинет в последний раз. Пятьдесят миллионов телезрителей по всех Северной Америке и Европе будут наблюдать за ним и гадать, как и он сам, удастся ли ему обзавестись новой профессией, открыть для себя новую высокую цель в жизни взамен прежней? Нет, вряд ли можно было на это надеяться.
Чтобы внести некоторое успокоение в свою душу, он поднял телефонную трубку и набрал номер молитвы.
Припарковавшись и пройдя пешком к своему кабинету на Почтовой улице, он обнаружил небольшую толпу зевак, еще несколько репортеров-роботов и немногочисленный наряд сан-францисских полицейских в синих мундирах, которые его там дожидались.
- Утро доброе, - весьма неловко поздоровался он с ним, поднимаясь по ступенькам ко входу в здание и держа в руку ключ.
Толпа расступилась перед ним. Он открыл дверь и настежь ее распахнул, запустив яркий утренний солнечный свет внутрь длинного коридора с эстампами Рола Кли и Кандинского на стенах, которые он и доктор Баклман развесили семь лет тому назад, пытаясь придать более нарядный вид этому довольно старому зданию.
Один из репортеров-роботов объявил:
- Наступает час испытания, дорогие телезрители - скоро появится первый пациент доктора Саперба.
Полиция, подобравшись, будто на параде, молчаливо ждала.
Приостановившись у двери перед тем, как пройти внутрь своего кабинета, д-р Саперб повернулся к тем, кто за ним следовал, и произнес:
- Прекрасный денек. Для октября, во всяком случае.
Он попытался было придумать какую-нибудь героическую фразу, которая придаст благородство тому положению, в котором он очутился. Но ничего такого в голову не приходило. Наверно, решил он, это из-за того, что благородство здесь вовсе ни при чем; он просто делает то, что делал пять раз в неделю в течение многих лет вплоть до самого этого дня, и не нужно быть каким-то особым смельчаком, чтобы поддержать столь давно заведенный порядок еще раз. Разумеется, он заплатит арестом за это свое ослиное упрямство; разумом своим он это прекрасно понимал, однако все его тело и вегетативная нервная система не воспринимали этого. И поэтому мускулы его продолжали нести вперед тело.
Кто- то из толпы, какая-то незнакомая женщина, выкрикнула:
- Мы с вами, доктор! Удачи вам.
Ее поддержали еще несколько голосов, образовав на какие-то несколько секунд общий одобрительный гул. На лицах полицейских была написана откровенная скука. Д-р Саперб переступил порог и прикрыл за собой дверь.
В приемной сидевшая за своим столом его секретарша Аманда Коннерс подняла голову и произнесла:
- Доброе утро, доктор.
Ее ярко- рыжие волосы, перетянутые лентой, блестели на солнце, а из-под шерстяной кофточки с низким декольте прямо-таки готова была выпрыгнуть грудь богини.
- Доброе, - ответил ей д-р Саперб, радуясь при виде ее здесь, да еще в столь великолепной форме, несмотря на всю сложность ситуации.
Он отдал ей пальто, которое она повесила в стенном шкафу.
- Ну, кто там сегодня первый среди пациентов?
Он закурил некрепкую флоридскую сигару.
- Мистер Ругге, доктор. На девять часов. У вас еще есть время, чтобы выпить чашку кофе.