— Не поймаешь! — кричала Келли.
— Поймаю! — Хейли бежала за ней, почти настигая. — На этот раз ты от меня не уйдешь!
Стивен смотрел, как они резвятся, и какое-то чувство гнетущей тоски, которой он не мог найти название, охватило его. Интересно, каково это — когда твое детство наполнено играми и смехом? Объятиями и улыбками? Достаточно взглянуть в лицо Келли, сияющее от счастья, чтобы понять, как это замечательно. Хейли стала прекрасной матерью для своих братьев и сестер, и если его подозрения насчет ее занятий верны, значит, она любит их так самозабвенно. Он не отрывал от нее взгляда. Прическа у нее распустилась, и блестящие каштановые локоны летели за ней в диком танце. Горло его сжал спазм. Как она хороша! Очаровательное сочетание свободы и невинности. Теперь не только ее милое лицо увлекало его, но и редкая внутренняя красота. Ее ласковые прикосновения и легкие улыбки. Ее щедрое сердце, ее терпеливая сила. Если бы все обстояло по-другому… Он безжалостно отбросил эту мысль. Все обстоит не по-другому, и об этом не нужно забывать.
Смех сестер стал громче. Келли мчалась к дому, но Хейли догнала ее и обвила руками.
— Попалась! — заявила Хейли. — Попалась, малышка! -
Она осыпала личико Келли множеством поцелуев, и воздух огласился счастливыми визгами Келли. Стивен откашлялся — и для того, чтобы сообщить о своем присутствии и чтобы избавиться от комка, застрявшего в горле. Две пары одинаковых аквамариновых глаз обратились на него. Он встретился глазами с Хейли, и сердце у него бешено забилось. Она раскраснелась от бега, щеки у нее горели. Он перевел взгляд на ее губы — на эти пухлые, манящие губы, которые призывали его, точно голос сирены, соблазняя забыть о том, где они находятся, и целовать их, целовать, пока он не насытится. Улыбка ее исчезла, губы дрогнули, и Стивен понял, что она прочла его мысли. Он почти слышал, как она прошептала: «Да, я хочу, чтобы вы целовали меня». Он почти чувствовал прикосновение ее губ, вкус ее языка.
— Мистер Барретсон! — Келли вырвалась из объятий сестры и подбежала к нему. — Мы играем в «поймай малышку»! Малышка — это я.
Ее взволнованный голосок ворвался в его эротические мечты. Он взглянул на сияющее личико девочки и не мог не улыбнуться ей в ответ.
— Что верно, то верно. Вижу, что тебя поймали.
— Быть малышкой — это лучше всего, — сообщила она с видом заговорщика.
Взгляд его снова устремился на Хейли.
— Да уж, могу себе представить.
— Хотите поиграть с нами?
Прежде чем Стивен успел что-то ответить, Хейли сказала:
— Келли, беготня может повредить плечу или ребрам мистера Барретсона. Он сможет играть с нами через недельку-другую, когда совсем выздоровеет.
— Пожалуй, — пробормотал Стивен и ощутил внутри мрачную тяжесть.
Еще два дня, и он, наверное, никогда больше ее не увидит.
«Скажи ей. Скажи прямо сейчас!» Но он смотрел на ее улыбающееся, счастливое лицо — и не мог вымолвить ни слова.
«Потом. Я скажу ей потом».
— Хейли, можно поговорить с вами наедине?
Хейли остановилась. Стивен прислонился к ограде террасы, скрестив руки на груди. Теплый ветерок шевелил его волосы, солнце сияло на его прядях цвета воронова крыла. Господи, от одного взгляда на него у нее перехватывает дыхание! Загнав Келли в дом и пообещав, что после обеда она почитает ей книжку, Хейли вернулась к нему; улыбка ее выражала готовность, но его серьезный вид остановил ее. Она опустила глаза и увидела, что у него в руках «Еженедельник джентльмена». Дурные предчувствия охватили ее.
— Что-нибудь случилось, Стивен?
Он смотрел на нее с непроницаемым выражением лица.
— Спрошу прямо: какая связь между вами и X. Триппом?
Эти слова выбили почву у нее из-под ног. Чувствуя, что кровь отхлынула от лица, она постаралась скрыть свой испуг.
— Простите, не поняла…
— X. Трипп, автор этих рассказов. Каким образом вы с ним связаны?
Все завертелось у нее в голове, она отчаянно пыталась найти какие-то нужные слова. Как он догадался? Растерянно сглотнув, она спросила, уповая на то, что голос ее не дрожит:
— А почему вы решили, что я с ним как-то связана? Вместо ответа он раскрыл журнал и прочел:
— «…когда родились мои пятеро, мы с хозяйкой смотрели на них и вспоминали, когда мы их зачали… И назвали их всех в соответствии с местом, где мы любили друг друга».
Он закрыл журнал.