В 787 году Карл Великий даровал бенедиктинскому монастырю в честь св. Гумперта различные вольности. Монахи давали живущим вокруг вендским язычникам пить из чудотворного черепа святого, и со временем монастырь стал местом богомолий, что послужило стимулом к возникновению будущего города Анебах. Когда было выкопано тело св. Анны из Клингаау, то одна больная монахиня пила из ее черепа{184}.
В подобном же качестве использовали черепа в монастырях Св. Нантвея (Нандесбух), Св. Виталия (Ау на Инне), Св. Марина (Ротт на Hinie), Св. Лльто (Альтмюнстер){185}. В церкви Неуса давали пить из черепа святого Квирина, а в нижнем монастыре в Регенебурге — из черепа св. Энгарта.
Согласно поверью, череп или другие реликвии св. Валентина помогали в исцелении от эпилепсии{186}.
В Эберебурге (Верхняя Бавария) верующие пили освященное вино из обделанного в серебро черепа св. Севастьяна, что считалось надежным средством от возникновения эпидемии чумы в этой местности{187}.
Традиция ношения подвесок, сделанных из человеческих костей, оказалась весьма устойчивой и дожила до наших дней. Еще в 30-е гг. XX в. жители итальянской Умбрии предупреждали подобным образом наступление эпилептических припадков.
Обычай извлекать куски мозговой коробки и носить их на шее для защиты от паралича упомянут в записках Римско-Кайзеровской академии (1767). Ношение амулетов тесно связано с практикой употребления различных магических снадобий. В издании Римско-Кайзеровской академии Нюрнберга (1759) рекомендовано средство от падучей болезни: «Возьмите измельченный мозговой череп повешенного, смешайте с водой против падучей, приготовьте красные кораллы, дубовую омелу, собранную в нужное время…»{188}
Символическое и сквозное трепанирование черепов полностью прекратилось в Венгрии в правление князя Гезы и короля Стефана Святого в XI в. В этот период страна отказывается от языческих культов и принимает христианство. Хотя большинство венгерских исследователей традицию массового трепанирования в X в. обычно объясняют причинами медицинского характера, они вынуждены признать, что черепные операции, по-видимому, выполнялись исчезнувшей кастой жрецов. Существовал прямой запрет короля Стефана на проведение краниотомии, по всей видимости, связанный не столько со стремлением правителя уберечь своих подданных от послеоперационных осложнений, сколько с отчетливой языческой подоплекой этих действий.
Благодаря исследованиям П. Боева стало известно о бытовании символического трепанирования в средневековой Болгарии. Эту практику местные исследователи связывают с протоболгарами и тюркскими народами, принимавшими участие в Великом переселении народов{189}.
Не случайно на Западе в это время решительную борьбу с символическим трепанированием ведет христианство, впрочем, оно параллельно вводит такой обрядовый элемент, как тонзура. Эта прическа, обнажавшая макушку, обозначала отказ монахов от искушений материального мира и терновый венец Христа. Прядь волос срезают при крещении, при посвящении в духовный сан и при пострижении в монахи, то есть при вступлении в новое объединение{190}.
По мнению В. Гуляева погребальный обряд в древности и Средневековье представляет собой отражение складывавшейся тысячелетиями целостной системы взглядов, связанных как с религиозными и мифологическими воззрениями, так и с социально-политической структурой породившего их общества{191}.
В Западной Европе самое раннее сохранившееся свидетельство об оссуариях относится к XII в., а в следующем столетии они стали обычным явлением. Например, в церквях Мюнстера и Кельна должны были обеспечить сохранность извлеченных человеческих останков от воздействия климатических факторов и диких животных, что было постановлено на специальных собраниях{192}. Первоначально возведение костниц приобрело наибольшую популярность на территории костелов в Австрии, Баварии и Верхнем Рейне, где местные кладбища были особенно скромных размеров. Эта тенденция постепенно распространяется и на соседние страны, особенно Италию и Францию{193}. В отличие от православной монастырской традиции, католические костницы первоначально были предназначены лишь для хранения человеческих останков, а не для просмотра, но с конца XIV в. эта тенденция постепенно меняется.