Подобные представления вызывают у историка два рода вопросов: во-первых, касающихся этики, во-вторых, — восприятия. Что до этики, то тут святой Бернард едва ли проявил оригинальность: большинство средневековых моральных предписаний относительно цвета связаны прежде всего с его насыщенностью, а уже потом с тоном. Что же касается восприятия, то в этой связи аббат Клерво, напротив, более своеобразен. Видеть свет и красоту в ненасыщенном и бесцветном — редкая способность. В подобном восприятии, освобожденном от соображений этического или экономического характера, отражается необычное сочетание различных характеристик цвета. Вообще говоря, прекрасное в средневековом понимании нужно связывать со светом, но уж никак не с бесцветностью. Чтобы объяснить эту особенность восприятия, свойственную Бернарду, можно выдвинуть два предположения. Во-первых, он всегда отдавал приоритет слуху перед зрением. По его мнению, выше всего стоит слово, пение, ритм, число, пропорции — одним словом, музыка в средневековом смысле слова. Гармония звуков и ритмов выше гармонии форм, а гармония форм выше гармонии цвета. Святой Бернард не был стратегом света. Конечно, будучи теологом, он прекрасно знал, что Бог — это свет; но со своей человеческой позиции относился к свету с относительным равнодушием; а как духовное лицо неоднократно с возмущением критиковал тяжелые люстры с венцами свечей и огромные канделябры, украшающие церкви (особенно клюнийские). В этом смысле ему вторят новые строгие цистерцианские правила 1130-х годов, ограничивающие внутреннее освещение культовых помещении[365].
Это личное непростое отношение к свету к тому же усугублялось стойким отвращением к diversitas, то есть, говоря языком колористики, к полихромии. Восприятие здесь в полном смысле слова срастается с идеологией. Как из соображений, вдохновленных идеалами покаяния и бедности, так и по причине глубоких личных предпочтений, аббат Клерво объявляет войну цветам — не столько даже цвету как таковому, сколько именно цветам. Если подчас он и готов мириться с некоторыми монохромными сочетаниями, в известных случаях основанными на принципе гризайля, то все, что напоминает о varietas colorum, например, многоцветные витражи, полихромную миниатюру, изделия из драгоценных металлов и переливающиеся камни, он отвергает. В общем, святой Бернард не любит все, что сверкает или блестит (отсюда и его отвращение к золоту). Для него — и в этом он отличается от большинства людей Средневековья — свет не равноценен блеску. Отсюда происходит его глубоко индивидуальное понимание различных свойств цвета, нехарактерное для его современников. Отсюда же — концепция цвета, основанная на идее тусклости и блеклости, и непривычное приравнивание (современное в некоторых отношениях) света к ненасыщенности и даже к прозрачности[366].
Средневековая церковь, храм цвета
Противопоставление двух современников — святого Бернарда и Сугерия — стало в историографии общим местом. Эти священнослужители действительно имели противоположные представления о христианском храме и богослужении. По поводу же цвета они расходились во мнениях сильнее, чем по любому другому вопросу. Сугерий, который, как все выдающиеся клюнийские аббаты, считает, что красоте, поставленной на службу Господу, нельзя положить какого бы то ни было предела, доходит даже до того, что ставит гармонию света и цветов выше гармонии форм — как в скульптуре, так и в архитектуре. Чтобы превратить аббатскую церковь Сен-Дени в храм цвета, он задействовал все техники и средства — живопись, витраж, эмаль, изделия из благородных металлов, ткани, драгоценные камни, — ведь, по его мнению, богатство и красота, необходимые для почитания Бога, выражаются прежде всего в цвете. А цвет есть одновременно свет и материя[367].
365
См. тексты, приводимые в: Aubert M. L’Architecture cistercienne en France. Paris, 1943, p. 147-148. Полезно также будет обратиться к старым трудам: d’Arbois de Jubainville Н. Etudes sur Vetat interieur des abbayes cisterciennes. Paris, 1858; Dohme R. Die Kirchen des Cistercienerordens in Deutschland whrend des Mittelalters. Leipzig, 1869. Наконец, различные сведения рассеяны по тексту диссертации: Auberger J.-B. LUnanimite cistercienne primitive: mythe ou realite? Achel (Belgique), 1986.
366
В XIII в еще один прелат проводит связь между светом и прозрачностью — Роберт Гроссетест. Но его замечания по этому поводу опираются больше на конкретные научные наблюдения (в частности, на феномен преломления света), чем на лексические факты и обыденное восприятие.
367
Об отношении Сугерия к искусству, цвету, свету: Aubert М. Suger. Saint-Wandrille, 1950, p. 110-139; De Bruyne E. Etudes d’esthetique medievale. Bruges, 1946, t. II, p. 133-135; Verdier P. La grande croix de l'abbe Suger a Saint-Denis // Cahiers de civilisation medievale, t. 13, 1970, p. 1-31; Id., Reflexions sur Vesthetique de Suger // Melanges E.-R. Labande. Paris, 1975, p. 699-709; Panofsky E. Abbot Suger on the Abbey Church of St. Denis and its Art Treasure, 2nd ed. Princeton, 1979; Grodecki L. Les Vitraux de Saint-Denis: histoire et restitution. Paris, 1976; Crosby S. M. et al. The Royal Abbey of Saint-Denis in the Time of Abbot Suger (1122-1151). New York, 1981.