Жизнь человека в Церкви есть бытие в мире Образа, в самом широком значении этого понятия. А образ, как было показано, движется к Первообразу или, по выражению Максима Исповедника, «возвращается» к нему, возводя, возвращая с собою и человека.
Чтобы еще наглядней показать природу образности, проделаем опыт. Если спросить об иконе: где она находится, или где находится тот образ, который создан на иконе? — то такой вопрос для многих покажется странным. Но попробуйте приблизиться к иконе вплотную. Вы увидите трещины, может быть, потери красочного слоя, несовершенства линий и мазков, доску... Перед нами будет прежде всего материальный предмет, но не образ! Если вы отойдете от иконы на слишком большое расстояние, то вовсе не увидите, кто на ней изображен... Значит, собственно образ возникает в пространстве, где-то между плоскостью иконы и глазом смотрящего, но ближе все-таки и материальному носителю образа — доске с красками. Значит, собственно образ даже не материален (!), хотя теснейшим образом связан с такими материальными вещами, как иконная доска с живописным изображением и воспринимающий глаз человека!...
Это еще штрих к доказательству того, что в Православии поклоняются не доске с красками, а «существу (природе) изображенного на ней», то есть «не присоединяя к поклонению вещество», как выразился Феодор Студит. И в самом деле, «вещество» образов и символов Церкви, то есть материя, «земля», хотя и освященная, не может быть объектом поклонения человеков, поскольку находится на более низком онтологическом уровне бытия, чем человек.
Нас, православных, иногда лукаво вопрошают: разве без иконы и других образов и символов не возможно молиться Богу? Если нам предлагают рассмотреть дело и с такой духовно-рациональной точки зрения, — ответим. Конечно, возможно, а иногда и нужно! Например, в дороге, в больнице, в местах заключения человек может обращаться к Богу, Ангелам и святым, не имея пред собой их изображений, и Господь, видя особые обстоятельства человека, несомненно, посылает ему Свою благодать. Но как только православный человек возвращается с дороги домой, или получает возможность там. где он находится, водрузить иконы или посетить Храм, он непременно молится и пред иконами и иными святынями. Молитвы без икон и пред иконами не противоречат друг другу и не заменяют одно другим, они восполняют (дополняют) друг друга. Как правило, молитва выражается в определенных словах и словесных сочетаниях, которые тоже ведь являются своего рода материальными словесными образами (символами) духовных смыслов. Словесную молитву совершают иногда вслух (и тогда она совсем уже материализуется в звуках), а иногда и молча, в сердце. Непременно одно должно чередоваться с другим. Наконец, есть и вовсе бессловесная молитва, как «предстояние Богу» или «хождение пред Богом», как выражаются подвижники. Но и такое полное молчание пред Богом не заменяет и не упраздняет молитвы словесной! Одно чередуется с другим, одно дополняет другое, одно другому способствует.
Однако почему не чисто духовное служение и поклонение Богу и Небесной Церкви святых никогда не может заменить служения и поклонения с использованием вещественных и иных материальных образов и символов? Если один человек — да и то не во всех, а лишь в некоторых случаях и состояниях — может обращаться к Богу сердцем, без слов, то в собрании Церкви это уде становится невозможным. Церковь должна быть пусть самой минимальной, но непременно множественностью («Двое или трое»; сравним выражение молитвы «Отче наш...»). В таком собрании Церкви все или кто-то один для всех должны читать или петь молитвы вслух, а это уже вполне материальные словесная, или словесно-мелодическая, то есть внешняя символика, материализация нематериального духовного содержания. Но кроме того, молитва личная (одного человека) или общая есть дело произвольное, зависящее от желания и возможности человека или собрания верующих людей. А иконы и иные святыни, образы и символы, если они канонически верно исполнены и освящены, являются проводниками благодатных энергий первообразного, независимо от того, молятся им в данный момент верующий человек или нет. Такой ток благодати через образ к человеку является постоянным, имеющим характер объективной необходимости. Он может восприниматься и ощущаться в данный момент, но его объективное воздействие сохраняется, хотя это действие может иметь разный образ и последствия, в зависимости от духовного состояния воспринимающих субъектов (добродетельны они, или сознательно грешат, верующие они, или богохульники и т.п.). Один из важных секретов здесь состоит в том, что человек, в отличие от предметных образов и символов церковных, как мы уже говорили, может достигать подобия Богу в святости лишь путем длящегося во времени подвига. При этом его состояние может колебаться («подъемы» могут чередоваться с падениями). Образы же и символы церковные, если они однажды созданы в достаточной мере как подобия образов и освящены, неподвижны в этом подобии и святости (исключая, разумеется, тот случай, когда святыни затем подвергаются осквернению).