Теперь ясно, что исповедание основополагающего значения образа (символа), огражденного Боговдохновенными канонами, во всей церковной жизни есть общее верование неразделенной и неразделимой никогда (!) Церкви Христовой, а также есть единственно правильное (то есть право — славное) исповедание Иисуса Христа как Сына Божия, пришедшего во плоти. Ибо Церковь есть таинственная Плоть Христова со всеми вытекающими отсюда последствиями необходимости вещества (материи), формы, верных линий, законов жизнедеятельности, внешней структуры и т.п. в его бытии и обязательного соответствия (подобия!) всего этого небесным архетипам по внушениям Духа Святаго. Ибо, по Апостолу Павлу, во всем этом "телесном" и должна быть явлена "вся полнота Божества". Бог, не переставая быть в Себе Самом, чистейшим Духом, бесконечно отличным по природе от всего тварного, в Церкви не слитно, но и нераздельно соединяется со Своим творением, подобно (хотя и не тождественно!) тому, как в Личности Христа — Главы Своего мистического Тела — Церкви — неслитно и нераздельно соединились Божественная природа и природа человеческая.
Там, где нет совсем никакой образности и символики, или там, где символы (образы) произвольны, являются лишь плодом человеческой выдумки, то есть не имеют подобия небесному и Божественному, а значит, и не связаны с ним, там нет самого главного — радости пребывания Бога с людьми. Русские люди поняли и почувствовали это искони. Как сообщает нам "Повесть временных лет" под 987 годом, на великокняжеском совете решался важнейший вопрос веры для Русской земли. Слушали тех, кто в разных землях и народах наблюдал, у кого какая служба и "кто как служит Богу". Как "недобрый закон" было сразу определено мусульманское богослужение. Далее посланцы князя Владимира сказали: "И пришли мы к немцам, и видели в храмах их различную службу, но красоты не видели никакой. И пришли мы в Греческую землю и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали — на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как рассказать об этом, — знаем только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах, не можем мы забыть красоты той..."
Следовательно, красота для русских — это радость пребывания Бога с людьми, то есть как раз то благодатное единение твари во главе с человеком со своим Творцом, которое в земных нынешних условиях бытия может достигаться только в канонической православной Богослужебной символике! Происхождение же канонов, как мы увидели (и ещё не раз будем видеть) синэргично, то есть оказывается согласным проявлением воли Божией и воли человеческой, Божественного Разума и разума человеческого, внушении Духа Святаго и свободного человеческого творчества, при главенстве в этой синергии, конечно, Божественного начала. "Дивны дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси!"
ЛЕКЦИЯ 3
Основы канона православной иконописи. Восприятие иконы.
Во всем многовидном строе церковных образов (символов) главенствующее, как бы основополагающее значение имеют образы (иконы) в непосредственном, узком смысле этого слова и прежде всего — иконы Спасителя и Матери Божией. Эти два образа и по времени, согласно церковному Преданию, явились самыми первыми. По образу их стали затем создаваться и все прочив иконы, в том числе очень сложных композиций, повествующие о различных событиях священной истории Ветхого и Нового Заветов, о догматическом значении этих событий, о различных истинах Божиих.
Первый вопрос, давно возникавший в связи с иконными изображениями, состоит в том, — являются ли они только иллюстрациями Священного Писания и Предания, Церковной истории, созданными чисто человеческим воображением, или же иконы — нечто неизмеримо большее, заключающее в себе таинственное присутствие святых лиц, их благодатных энергий?
Исторически на этот вопрос было дано два разных ответа. Догмат Седьмого Вселенского Собора 787 г., идейно разгромившего иконоборческую ересь, утверждал, что живописные изображения в Церкви служат "ко уверению истинного, а не воображаемого воплощения Бога Слова", повелевал создавать иконы Господа Христа, Его Пречистой Матери и святых, "дабы вспоминать и любить первообразных им" и свидетельствовал, что "поклоняющийся иконе, поклоняется существу изображенного на ней".