Таким образом, второе важнейшее основание православного иконописного канона, — а именно условность в передаче человеческого облика святого и сознательный отказ от реализма, можно обозначить общим понятием символизма всего изображения. Но такой символизм, как видим, в высшей степени реалистичен в отношении к исторической сущности подвига святого, тогда как "реализм" в античном и западном возрожденческом смысле — в высшей степени иллюзорен, не реалистичен в отношении исторической действительности и в этом отношении должен быть назван именно иллюзионизмом, обманом зрения.
Это принципиальное расхождение между православным реалистическим символизмом и западным иллюзорным "реализмом" особенно ярко проявляется в передаче пространственно-временного мира (космоса) иконы.
С эпохи Ренессанса западная иконопись создаёт иллюзию физического земного пространства и времени. В частности, это делается при помощи "прямой перспективы". Путем пропорционального уменьшения предметов и лиц, находящихся на мнимых вторых, третьих и т.д. планах иконы — картины, художник создаёт видимость физического пространства в том виде, как мы его воспринимаем в нынешних земных условиях бытия. Это как-будто должно соответствовать тому, что святые лица в свое время жили и подвизались в условиях такого же земного пространственно — временного бытия.
Но икона — картина — это на самом деле только плоскость (!) доски, стены, холста и т. п... Значит художественные хитрости, создающие видимость пространства создают опять-таки обман зрения, то-есть ложь! Кроме того, для достижения полной иллюзии пространства в прямой перспективе художник вынужден наполнять икону — картину какими-то ещё деталями псевдо — исторического, псевдо — реалистического характера (например, деталями интерьера помещений, иди пейзажем, или вымышленными композициями из каких-то ещё "действующих лиц"). А это всё уже совершенные выдумки и фантазии, совершенная неправда. И, наконец, прямая перспектива в своем логическом завершении — это точка, тупик, то-есть конец бытия... Точкой начала, исходного положения бытия, которое как бы всё более разворачивается по мере приближения к зрителю, её признать нельзя, так как сия точка безлична, незрима и не содержит в себе ничего, даже подразумеваемого. Конец прямой перспективы — это именно — ничто (небытие).
Не таков мир или космос православной канонической иконы! Не будет ошибкой сказать, что здесь нет вообще никакой "перспективы". Многие исследователи, тем не менее, часто говорят об "обратной перспективе" в православной иконописи. Действительно, она встречается, но является совершенно случайной в том смысле, что в православии обратная перспектива никогда не является принципом, применяемым столь же последовательно и обязательно, как прямая перспектива у "реалистов". Композиция православной иконы строится по-разному. Может оказаться, что лица, или предметы "второго" или "третьего" плана гораздо больше лиц и предметов плана "первого" (это и есть обратная перспектива), или, наоборот, — на первом плане фигуры крупней, чем на втором, где они уменьшены, но так непропорционально, что это нельзя никак принять за прямую перспективу; есть также иконы, где на первом плане лица и предметы нарочито уменьшены по сравнению о большими фигурами второго плана, а на третьем плане всё снова уменьшено. В иконах явно наличествует один единственный общий живописный принцип Г крупней всего должно быть изображено то, что с духовной точки зрения является главным в композиции каждой данной иконы. Так что, собственно, никаких живописных "планов" в православных иконах нет. Икона предельно правдива в том, что плоскость, на которой она написана, никак не преодолевается иллюзией какого-либо физического пространства; плоскость остаётся плоскостью, ей соответствует и плоскостной характер изображении (с той поправкой или оговоркой, какую мы сделали для понятия "плоскостного" изображения).