Я хочу занести вещи в свою комнату, взять несколько вещей и пойти к нему. У нас еще есть время обсудить, что мы будем делать.
Как только я подхожу к своей комнате, слышу музыку. Джордан уже здесь, я вздыхаю, закатывая глаза в отчаянии. В следующем году я сделаю все, чтобы сменить соседа по комнате.
Открываю дверь, прохожу внутрь и направляюсь к своему шкафу. Достаю из него несколько вещей, запихиваю их в рюкзак. Затем я подхожу к своему столу, кладу на него книги, которые мне не понадобятся, поворачиваюсь и иду к двери. Внезапно музыка останавливается, я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на свою соседку. Она смотрит на меня, на ее губах играет самодовольная улыбка. Я нахмуриваю брови, не понимая ее реакции.
— Уже уходишь?
— Как будто это тебя удивляет? — Говорю я, положив руку на дверную ручку. — Я почти никогда не бываю в нашей комнате, Джордан. Ты должна быть счастлива, что это место в твоем распоряжении.
— О, я очень счастлива. Как супер-пупер, обрюхачено счастлива.
— Что ты сказала?
Я поворачиваюсь и смотрю на нее. Слова, которые она выбрала, не похожи на совпадение.
— Ты что-то уронила, когда так торопилась уйти.
Нет. Пожалуйста, нет. Я ни разу не проверяла свои тесты с того момента, как бросила их в рюкзак.
— Не суй свой нос в мои дела, Джордан. Это не имеет к тебе никакого отношения.
— Но это имеет отношение к твоему парню. Он собирался стать профессионалом, потому что он очень талантливый хоккеист, но ты ему все испортишь. — Мои щеки надуваются, и я готова задушить ее на хрен. — Я подумала, что он должен знать.
— Ты бы не…
— О, я сказала. Я не могла упустить такую возможность. Он не был счастлив. Он был ошеломлен. Ошеломлен до глубины души. — Она одаривает меня самой фальшивой улыбкой, и я чувствую, что у меня подкашиваются ноги. — Никому не нравится, когда такие шлюхи, как ты, пытаются украсть их будущее.
— Джордан, я клянусь…
— Ты должна подготовиться к жизни в качестве матери-одиночки. Или сделай аборт. Да, лучше сделать аборт. Приносить в мир нежеланного ребенка — самая глупая идея.
С этими словами она поворачивается ко мне спиной и включает музыку.
Она закончила разговор, оставив меня в ярости.
Я чертовски ненавижу эту суку.
Захлопываю за собой дверь и спускаюсь по лестнице. Никому не пожелаю такого чувства — это просто гребаный апокалипсис. Эта идиотская сука не имела права рассказывать Кольту о моей беременности. Она не имела права раскрывать мои секреты. Я в такой чертовой ярости, что едва вижу, куда иду, и сильнее натягиваю рюкзак. Мне хочется плакать, кричать, ударить по чему-нибудь, и все это одновременно — но я также хочу увидеть его.
Слышу автомобильный гудок и замираю. Водитель крутит пальцем у виска и смотрит на меня.
Я поднимаю руки вверх и говорю: Простите.
Он уезжает, вероятно, решив, что я беспечная имбецилка, которая хочет умереть молодой. Я сжимаю челюсть, продолжая идти, запрещая себе думать о своей соседке и о том, что она натворила.
Войдя в квартиру Кольта, быстро снимаю кроссовки, вешаю кожаную куртку и кладу рюкзак на пол.
Прохожу в гостиную, опускаюсь на диван, закрывая глаза. Какая чертова катастрофа. Могу только представить его реакцию, когда эта Барби сообщила ему о моей беременности или, что еще хуже — сунула ему в лицо мой тест на беременность.
Джордан, надеюсь, ты будешь гнить в аду по-настоящему.
Мои глаза резко открываются, и я сажусь. Подождите минутку. Я бегом возвращаюсь в прихожую, достаю из рюкзака телефон, разблокирую его и смотрю на экран.
Он знает. Знает и не позвонил мне. Не написал мне смс. Он ничего не сделал, даже не написал ни одного сообщения с просьбой прийти к нему и поговорить.
Я смотрю на время, прикидывая в уме, когда должна закончиться его тренировка. Обычно он возвращается домой к семи вечера, и я не думаю, что сегодня должно быть иначе. Крошечный голосок сомнения блуждает в моей голове, мешая дышать полной грудью. Я отгоняю его, изо всех сил стараясь не волноваться. Этому может быть объяснение. Я не знаю, когда она с ним разговаривала — возможно, он уже был на тренировке. Если она вообще с ним разговаривала. Она может лгать, насколько я знаю.
Я просто хочу верить, что я ему небезразлична, чтобы не бросить меня вот так.
В семь сорок я на грани бреда. Я мечусь взад-вперед между его гостиной, кухней и спальней. Мое горло переполнено уколами и иголками, даже пальцы дрожат. Ярость, которую я испытывала, сменилась страхом. Неуверенностью в себе. Я медленно умираю внутри без него.