Закончив с «разграблением» запасов алхимика, не забыв расфасовать по пузырькам и сваренные зелья, я подхватил пребывающую в лёгком ступоре Фел под руку и поспешил откланяться. Ривас, кстати, вновь усмехнулся и сообщил, что даёт мне такой же отпуск, как и мой наставник наложения чар, а вот ученицу он ждёт обратно уже послезавтра – слизни сами себя не обработают, а добровольный помощник только что от сей почтенной участи отбился. Девушке стало зябко, зато из ступора она вышла и… сразу же насела на меня.
– Эст! Ну ты… ты… Может, ты ещё и архимагом за неделю станешь? – сколько возмущения.
– Для тебя – что угодно! – вновь произносят ответ губы раньше, чем успевает вмешаться разум. Как же это раздражает… Для Фел это искренние переживания и потрясения, а для меня такие её интонации прочно ассоциируются с обычным отходняком после боя, когда все скидывают напряжение в простеньких шутках и подколках. Никто на передовой не обсуждает серьёзные вопросы с такими потешно-негодующими нотками! Первые же выпущенные кишки противника накрепко отучают от этого даже самую инфантильную девчонку. Это тон для игры и смеха, на который рефлекторно отвечаешь в том же ключе, уже из одного чувства долга, зная, что подчинённым нужно давать отдушину… От иного я слишком отвык.
– Как же, - не заметив моих эмоций, насупилась эльфийка, - бросаешь меня наедине с нашим ворчуном и той бочкой слизней, что он припас, а сам доволен. У тебя всё замечательно, а мне её теперь одной разделывать!
– Бочкой? – кажется, Ривас очень хотел донести до меня своё мнение о зазнавшихся мальчишках. Вот уж из кого бы вышел прекрасный чернокнижник, демоны бы сами удавились, предпочтя позорную смерть общению с ним.
– Да, – вздохнула девушка. – Там на целый год варки укрепляющих кормов для гиппогрифов! Терпеть эти корма не могу – чуть-чуть ошибёшься с консистенцией, и птенец есть не станет, а исправить уже нельзя. Не могли придумать для них что-то больше похожее на нормальное зелье и добавлять его в воду? - продолжала ворчать себе под нос Фел. – А ещё ты сбегаешь… Я требую компенсацию! Ты должен купить мне вишнёвый пирог!
– Фел, - слишком она зациклилась, надо бы отвлечь… – будь осторожна со сладким, оно коварно и может сказаться на твоей фигуре…
– Ты это кого толстой назвал?! – мигом начала заводиться девушка, которая в детстве была очень пухленькой, что было предметом для шуток на многие годы нашего знакомства. И такие шутки она очень не любила. – Ну держись! – и на меня принялись надвигаться для свершения явно болезненной воспитательной работы. Ну, в меру детского понимания.
– Пожалуй, мне нужно отступать! – старательно изображаю тот давно подёрнувшийся в памяти пеленой, наигранный испуг из далёкого прошлого, ещё больше провоцируя подругу.
Во-первых, это хоть немного, но отсрочит очередную встречу с родителями, дав мне время морально подготовиться, во-вторых, отвлечёт Фел от мыслей о мрачных перспективах учёбы в одиночку, а в-третьих, бег полезен для здоровья, заодно и лишнюю энергию от приёма зелий скину, чтобы опять чего-нибудь не ляпнуть…
Глава 2
Новое празднование в семейном кругу разбило меня ещё сильнее, чем предыдущее. Улыбаться, поддерживать разговор… Врать, не говоря ни одного слова лжи… От всего этого на душе становилось невыносимо тошно. Даже просто взгляд на живых родителей, ощущение их радости и гордости за меня, оборачивались болью, густо замешанной на тоске и страхе. Хотелось сбежать, забыться за отрезавшей от мира дверью… Но нельзя.
Пришлось досидеть до конца, и до конца же изображать рассеянного и усталого мальчишку после долгожданного экзамена. Не знаю, насколько у меня получилось – мать всё время бросала на меня тревожные взгляды и, кажется, отец что-то заподозрил. И не мудрено – война, потери, общение с орками, троллями, прошедшими через смерть людьми и многими другими – всё это наложило сильный отпечаток на мою манеру разговора и поведения, и как бы я ни старался придавить привычки, но инаковость буквально выпирала из меня, как шипы из иглогрива. Хорошо хоть мы все разговаривали на талласийском, а я никогда не имел привычки вставлять в родную речь словечки из других распространённых в Азероте языков, и вдвойне хорошо, что разговоры шли на бытовые и нейтральные темы, а не о чём-то профессиональном, так как с научным лексиконом всё было строго наоборот, и там я мог элементарно выдать мешанину из гоблинского слэнга, эредарской терминологии и оркского темперамента, а такое они бы точно не оценили. Я и без того строил фразы гораздо резче, чем принято в этом веке и, кажется, неосознанно выкидывал некоторые принятые нынче в обиходе слова.