Мы с Гиной из пролетариев: ее прадед мостил булыжные мостовые в баварских городках, мой пахал землю, и, наверное, поэтому мы выходим в город в аккуратной одежде. Когда-то, семь лет назад, отправляясь в наше «южное» плавание, я взял с собой элегантный костюм, рубашку и пару галстуков. В некоторых пособиях для яхтсменов говорилось, что в ресторан яхт-клуба нельзя зайти без галстука. Семь лет висит в каюте мой «выходной» костюм, ни разу не одетый. Отвезем его домой за ненадобностью.
Мы пригласили Брайна и Риту к себе на чай, вернее, на пиво. Рита и я пили чай (я уже тридцать лет не пью пиво, и живой до сих пор), а Гина откупорила охлажденные бутылки и подала Брайну. Но он не взял, а открыл принесенный с собой «жбан» вроде термоса и налил оттуда в стакан чуть мутноватую жидкость. Я немного бесцеремонно понюхал и понял: это бражка. Брайн сказал, что делает пиво сам, покупать магазинное — дорого. «Наш бюджет — 70 долларов в неделю и ни цента больше», — грустно улыбнулся гость. «Ладно, но здесь ты можешь пить настоящее пиво», — и я опять протянул ему бутылку. Но он так и не взял ее, а продолжал потягивать свою бражку. Позже мы поняли, почему Брайн не пил пива. Если придется пригласить нас к себе, то нужно угощать тем же, а это не вмещается в бюджет. Я смотрел на эту симпатичную пару и думал: какие мы разные — русские (советские русские) и западные люди. Месяц спустя мы узнали, что сын Риты, живущий в Новой Зеландии, пытался застрелиться, но врачи спасли его. Рита улетела к нему.
Одним светлым днем, когда не было песчаной бури, мы взяли напрокат автомашину и объехали весь остров. Пустынная безлесная земля, только при усадьбах за высокими заборами-стенами виднеется зелень. Как бы компенсируя отсутствие деревьев, на всех перекрестках по всему острову установлены необычные, часто с динамичными деталями, скульптуры знаменитого Cesar Manrique. Своими работами и проектами оригинальных смотровых площадок под стеклом — мирадоров Cesar создал хороший имидж родному острову. Мы побывали в сказочном доме-музее, построенном хозяином в неглубокой пещере. Еще двадцать лет назад, когда я был первый раз на Лансароте, меня, не знакомого с творчеством Monrique, восхищали смелые по своей компоновке скульптуры. Его работы есть на всех островах архипелага, в Нью-Йорке и даже в Москве. Но вот судьба. Переходя однажды дорогу около дома, скульптор попал под автомашину и погиб в расцвете лет.
Природной гордостью Лансароте является действующий вулкан. В 1730 году вулкан «проснулся» и бушевал 6 лет. Извержение шло не только из главного кратера, но и из сотни маленьких вулканчиков у его подножия. Четверть острова оказалась под лавой. Погибли одиннадцать селений и самая плодородная земля. Жерло вулкана до сих пор дышит жаром, как бы подтверждая библейскую сказку: «рай — наверху, пекло — внизу» (слова гида, шутившего когда-то с группой советских моряков: «Там жарят грешников: испанцев — на оливковом масле, русских, — гид подмигнул мне, — на подсолнечном, евреев — на хлопковом». «Почему евреев на хлопковом?» — не удержался я. — «Они азиаты, а в Азии много хлопка».) Предприимчивые «вулканологи» положили на огнедышащую дыру стальную решетку, построили ресторан и готовят на бесплатном «пекельным» костре asado — национальное блюдо из мяса. Рядом с рестораном «дикие» туристы разгребают вулканический песок-золу, ставят в ямку кастрюлю с водой и яйцами, и вскоре вода закипает. Ходить по этому песку босиком не рекомендуется, но в обуви — терпимо.