Самое яркое воспоминание о нашей стоянке — посещение шахтерского поселка недалеко от Бильбао, где родилась Долорес Ибаррури. Пассажиры автобуса, узнав, что мы едем в музей, дружно стали объяснять, где нам выходить, а сидевший рядом парень сказал, что проводит нас. По пути мы подошли к памятнику Пассионарии. Скульптор так точно изваял выразительное красивое лицо этой мужественной женщины, что я взволнованно сказал вслух: «Здравствуй, товарищ Ибаррури!», а глаза мои увлажнились. Это была встреча с моей молодостью, встреча с моей исчезнувшей с лица Земли Родиной — Советским Союзом.
Директор музея подарил нам копии метрики и свидетельства о браке Пассионарии. И мы узнали, что Долорес Ибаррури родилась в многодетной шахтерской семье.
В русской (сионистской) печати промелькнуло: а может, она еврейка? Кто-нибудь видел шахтера-еврея? Это все равно, что «еврей-оленевод» (шутка генерала Лебедя. Правда, два еврея-«оленевода» есть. Первый — Абрамович — хозяин Чукотки и по совместительству ее губернатор; второй — рыжий (в молодости) Кобзон — депутат Думы от оленеводов. Не знаю, жив ли он).
На фронте Пассионария стала действительно символом страсти к победе. Мадрид был взят армией фалангистов только потому, что генералу Франко помогла «пятая колонна», то есть предатели в среде республиканцев, чем диктатор открыто хвастался. Среди предателей было много евреев (Франко сам из еврейского семейства, может, поэтому в Испании не было гонений на евреев, как в Германии). Выдающийся русский философ А. Зиновьев в своих публикациях называл еврейскую диаспору в России «пятой колонной». Она помогла захватить СССР, как когда-то Мадрид.
…В Сантандере мы простояли два месяца. Зимой ветер дует, в основном, с Атлантики, поэтому только в конце февраля мы потихоньку двинулись вдоль побережья на запад.
…В Хихоне было очень холодно, выпал град, но это не помешало местным жителям устроить карнавал «Похороны Сардины». (Слово карнавал — carnevale — значит «прощай, мясо». Это празднество пришло к нам из древних веков.)
Во главе процессии несли гроб с «Сардиной». И хотя было холодно и серо в зимние сумерки, участники «похорон» останавливались на каждом перекрестке и начинали танцевать, видимо, чтобы согреться — карнавальные костюмы, особенно у молодых «ведьм», были по-летнему легкими, но Хихон — не Рио-де-Жанейро. Наконец-то бедную «Сардину» сбросили в море, то есть «похоронили»; процессия жалобно заголосила, а мы с Гиной, замерзшие, побежали на яхту и сразу же включили обогреватель. Вся палуба была засыпана градом, который начал таять только утром.
…Ла-Корунья — один из крупнейших портов северной Испании. Мы привязались носом к причалу в Real Nauticoclub с заводкой кормового конца на буй. Стоянка была нехорошей: от проходящих рядом с мариной рыболовных судов нас болтало, как в море. Прогноз был «нерабочий», и пришлось стоять — выбора не было.
Мы сходили на знаменитый маяк «Тогго de Hercules» — «Башня Геркулеса», построенный римлянами во II веке нашей эры. Это старейший в мире работающий маяк.
Я не обладаю коллекцией старинного фарфора или коллекцией картин импрессионистов. Даже не коллекционирую долларовые счета в банке. Но у меня есть несколько уникальных коллекций. Первая — «зеленые лучи»: их в ней более 300; вторая — порты мира, в которые я заходил: на сегодня их 340; и третья — необычные маяки. Их в ней не так уж много, но эти «приобретения» очень ценные — они не раз спасали жизнь морякам. Включить в коллекцию самый древний функционирующий маяк — крупное приобретение.
Стены маяка возведены из большущих камней. Сейчас такие камни используют только для волноломов. Наверх, на площадку, где когда-то жгли дрова с жиром (сейчас там стоит современная маячная оптика), пришлось подниматься по 239 ступенькам внутри здания. Со старинных времен сохранились ступеньки снаружи, по которым затаскивали топливо — дрова, но этот путь закрыт для посетителей вроде нас. (Хотел написать «для туристов вроде нас», но мы никогда не считали себя таковыми, хотя при заходах в порты, заполняя бумаги, в графе «цель захода» приходится ставить «птичку» напротив слова «туризм»),
С верха маяка открывается величественный вид на океан, горизонт которого удален отсюда на десятки миль. (С борта нашей «Педромы», привстав, мы видим горизонт только в двух с половиной милях.) Океан огромен. Океан волшебен. Океан опасен. Океан добр. И мы — в нем.
Как раз во время нашей стоянки в порту Ла-Корунья произошел «литературный скандал», в котором косвенно «участвовал» и маяк «Тогго de Hercules». Одна испанская писательница, простая школьная учительница, издала хороший роман о семействе, чуточку ведьмовском. Написанный живым языком, с мистическими сценами, роман пользовался успехом. А совсем недавно маститый писатель Camilo Jose Cela (из «новых христиан», то есть крещеный еврей), лауреат многих литературных премий, издал книгу, которой сразу же была присуждена главная премия «Planeta». (Это напоминает нечистоплотную историю с еврейским поэтом Бродским, который загребал все премии, выделяемые советским диссидентам, живущим на Западе. Русский писатель и патриот Эдуард Лимонов сказал: «Мы работаем, пишем и пашем, а все премии идут Бродскому». В конце концов еврейский комитет присудил Бродскому даже Нобелевскую премию, как когда-то маразматик Брежнев получил за «свои» мемуары Ленинскую премию по литературе. Его окружение, состоящее из «израильтян», знало, что делать.)