— По-твоему, я нарцисс? — удивленно протягиваю, поглядывая на профиль девушки.
— По-моему, ты самовлюбленный придурок с кучей странностей, — равнодушно бросает Джи, а я многозначительно хмыкаю.
— Если бы я не был странным, нравился бы тебе?
Джи удивленно вскидывает брови, тихо смеется, выдыхает и качает головой.
— Вот это самооценка: уровень — Бог. Почему ты решил, что мне нравишься? Раньше — возможно, но не сейчас, когда я знаю, какой ты.
— Значит, не нравлюсь, — повторяю и пробую слова на вкус.
Она дерзко смотрит прямо в глаза и вопросительно выгибает бровь. С заднего двора доносятся отрывки песни Civil Twilight «Believe», нарушая безмолвную борьбу наших взглядов:«Эй, что ты со мной делаешь? Дай мне что-нибудь, во что я могу поверить. Эй, что ты со мной делаешь? Дай мне что-нибудь, во что я могу поверить…». Ухмыляюсь, а в голове мелькает мысль: «Как символично, бля…».
Хватаю тонкое запястье, вздергивая с лежака Джи, и прижимаю к себе, чувствуя, как бьется под тонкой тканью сердце: бешено, передавая импульсы через кожу. Плед сползает с худеньких плеч, бирюзовые глаза округляются, а мой взгляд замирает на ее пурпурных губах. Провожу большим пальцем, стирая ненавистную помаду. Давно мечтал об этом.
— Что ты делаешь? — еле слышно спрашивает Джи.
«Эй, что ты со мной делаешь? Дай мне что-нибудь, во что я могу поверить…»
— Проверяю, врешь ты или нет, Джинет.
Наклоняюсь, поглаживая ее подбородок, и ощущаю на губах еле заметный вкус вишневых сигарет и алкоголя. Она тихо выдыхает, а я провожу носом по коже, пахнущей… молоком? Какая странная смесь. Удовлетворенно улыбаюсь, глядя в искрящиеся бирюзовые глаза, которые заволокло дурманящей пеленой. Черт, какая же она…
— Вру-ниш-ка, — шепчу в приоткрытые губы и целую.
Рука зарывается в мягкие светлые волосы, скользящие между пальцев. Миниатюрное тело Джи расслабляется, становится податливым пластилином в руках. Маленькая, хрупкая обманщица. Но мне этого недостаточно… Язык скользит по теплым губам, пробуя, изучая, запоминая новые будоражащие ощущения. Мало… Углубляю поцелуй, сходя с ума под музыку и упоительную смесь из вкусных запахов, но происходит самая неожиданная вещь — Джи кусает за нижнюю губу и тяжело выдыхает:
— Я не тупая фанатка, Эванс, и нечего проверять! Хватит играться!
Слизываю с ранки кровь, недоверчиво качая головой. Черт, она укусила меня! Маленькая вампирша!
— Ненормальная.
— Козел.
«Эй, что ты со мной делаешь? Дай мне что-нибудь, во что я могу поверить…», — поет вокалист. Джи прерывисто дышит, резко отворачивается, поднимает плед и направляется в сторону стеклянных дверей.
«Мы еще не закончили…», — думаю, глядя вслед уходящей девушке, и беру бутылку Джека.
Глава 22
Я не могу противостоять этой болезни, она захватывает разум и тащит меня в никуда. Я нуждаюсь в тебе, я не могу бороться с этим вечно. Я знаю, что ты смотришь, я чувствую, что ты рядом… Подними меня ввысь, и я буду петь. О, с тобой всё налаживается. Мы — единое целое. О, ты уносишь всю боль. Спаси меня, если я попаду во власть демонов.
Джи
Я проиграла.
Это полный провал.
Разгром по всем фронтам.
Защита рухнула.
Поражение.
Game over.
Закрываю дверь ванной и сползаю по ней, прикасаясь ладонями к разгоряченным щекам.
Я горю.
Наверное, температура тела перевалила за сорок градусов.
Либо я попала в Ад за свои пошлые мысли, наводнившие пораженный во всех областях мозг.
Прикасаюсь к губам, а рука медленно соскальзывает на ноги.
Какой же засранец… но… но… Я этого так сильно хотела. Безумно хотела. Еще немного, и кто знает, чем закончился бы поцелуй.
Поцелуй.
Син и я.
Я и Син.
Прикрываю глаза и сглатываю комок переполняющих эмоций.
В голове до сих пор играет, как заевшая пластинка: «Эй, что ты со мной делаешь? Дай мне что-нибудь, во что я могу поверить…».
Да, что он делает со мной.
Его синие горящие глаза, симметричные родинки на щеках, теплое дыхание, запах ментола и духов на коже… «Парящие» черные перья на шее. Как он прикасается, будто собственник.
Вздрагиваю и смотрю на руки, покрытые маленькими «пупырышками».
Хватит. Выбросить из головы. Забыть. Заблокировать.
«Конечно, идиотка, тешь дальше себя иллюзиями…».
Включаю холодную воду и смотрю на розовое лицо: сейчас даже не жаль макияжа, над которым трудилась Черелин. Мне срочно надо охладиться, либо я превращусь в груду пепла на сверкающей белой плитке, нарушая гармонию интерьера.