Натягиваю футболку и залажу под одеяло, накрываясь подушкой, но даже это не помогает приглушить до сих пор орущую музыку, и смех с заднего двора. Лучше бы уехала домой, а не оставалась с ночевкой. Завтра в школу, потом репетиция. Эванс. Снова Эванс. Смотреть на него и создавать видимость, будто случившееся между нами — прекрасный обман.
Время тянется, как резина, но вскоре голоса и разговоры смолкают. За дверью раздаются шаги и тихий смех Черелин. Девушка что-то шепчет Шему, затем следует щелчок закрывающихся дверей, и наступает долгожданная тишина. Но выпрыгивающее сердце не так-то легко утихомирить.
Выхожу пару раз на небольшой балкончик, глядя на повисшую в небе круглую луну. Вытаскиваю сигарету, но так и не закуриваю. Я до сих пор под эмоциями от поцелуя. Как успокоить сердцебиение? Как, если я чувствую его парализующие губы и гипнотический взгляд?
Часы показывают 4:25 am, в школу через пять часов, но вряд ли усну с тем наплывом мыслей, которые атакуют шокированный мозг.
Спускаюсь на первый этаж. На кухне полный погром, куча бутылок, тарелок, пакетов… Ищу чистый стакан и набираю холодную воду, поднимаюсь по ступенькам, но замираю, слыша жуткий вой. Испуганно оглядываюсь и пытаюсь понять, откуда и кто его издает. На улице? Нет. Дома? Осторожно ступаю и останавливаюсь возле закрытых дверей. Болезненный стон раздается снова, будоража внутренности.
Решительно дергаю за ручку и застываю в проеме. Простынь, подушка на полу, а Син, сжавшись, ворочается в кровати. Подхожу ближе, зажимая ошарашенно рукой рот, и смотрю на вспотевшего парня: губы приоткрыты, дыхание тяжелое, будто он пробежал несколько миль. Что с ним? Ночной кошмар?
— Син? — шепчу, боязливо прикасаясь к плечу, но парень никак не реагирует. Вены вздулись, темные пряди прилипли ко лбу, ресницы дрожат.
— Син, — произношу чуть громче и трясу за плечо: он меня пугает до жути.
Не понимаю, что именно происходит, и как я оказываюсь под ним, но парень нависает сверху с распахнутыми обезумевшими глазами, как дикий зверь.
— Ты… чего? — хриплю, глядя на его напряженное лицо.
Он несколько раз глубоко вздыхает и опускает голову на подушку.
— Руки… мне больно… — сдавлено шепчу, и хватка на запястьях сразу же ослабевает.
Ну и ну, как эпизод из ужастика.
— Прости, — говорит приглушенно Син, пока мой взгляд блуждает по напрягшимся татуированным рукам.
Брюнет переворачивается и устраивается рядом, а я, наконец, свободно вздыхаю. Даже забыла, что легкие нуждаются в кислороде. Некоторое время мы лежим в полной тишине, не говоря ни слова, потом он садится на кровати, опуская голову. Глаза непроизвольно рассматривают широкую спину и татуировку: сейчас она кажется более печальной, живой и зловещей.
— И… часто у тебя такое? — осмеливаюсь спросить, не отрывая взгляда от спины Эванса.
— Сейчас — нет, — негромко отвечает он, а плечи опускаются вместе с «крыльями» на лопатках. — Раньше… почти каждую ночь. Когда покурю, кошмары не снятся…
Покурит? Сигареты? Травку?
— А сегодня…?
— Нет.
Он проводит пальцами по волосам, взлохмачивает и уходит в ванную. Что делать? Уйти? Остаться? За дверью шумит вода, затем стихает, и появляется Эванс… в одних боксерах. Я, смутившись, отвожу взгляд на полоску тусклого света, пробивающегося через плотные шторы. Почему я тормозила и не ушла? Встаю и одергиваю футболку, вспоминая, что она слишком короткая. Слишком — значит, нифига не прикрывает. Эванс кидает подушки на кровать и оглядывает меня.
— Я… пойду… спокойной ночи?
Хотя уже раннее утро. Выдыхаю и берусь за ручку.
— Джи, останься.
Послышалось? Может, это вообще сон? Поворачиваюсь и удивленно смотрю на парня, впившегося в меня потемневшими глазами.
— Син, хватит…
— Я серьезно.
Ищу каплю иронии на его лице, но там лишь боль и опустошение. Он ожидает ответа, а я теряюсь, не зная, как поступить. Хочу остаться… Остаться рядом с ним. Опускаю взгляд на пальцы и сжимаю края футболки.
— Никаких игр?
— Никаких игр.
Пару секунд сомневаюсь, но все же делаю несколько неуверенных шагов в сторону кровати и ложусь рядом с Сином, едко бросая:
— И не лапай меня, вот граница, — кладу между нами несколько подушек, слыша смешок.
— Сама не лапай.
— Очень смешно, — фыркаю в ответ. Поворачиваюсь на бок и довольно улыбаюсь. Невероятно. Безумие какое-то. Ощущаю, как «защитная стена» исчезает, и моя спина прижимается к крепкой груди.