— Я знаю, что тебе нравится так…
Джи хватается за мою руку, запрокидывая голову от удовольствия, и закусывает губу.
— Или так…
Она сильнее прижимается к бедрам, подстраиваясь и двигаясь в ритм, бьется в агонии, тяжело дыша, бормочет что-то непонятное…
На бледной коже расцветают цветы, выжигаю их страстными поцелуями. Красные, розовые, лиловые лепестки кружатся в вихре, сливаются с моим штормом в крови и растворяются в красивом танце. Моя любимая песня…
Глава 28
Мир объят огнём, и никто не спасёт меня, кроме тебя. И я не думал, что мне будет кто-то нужен вроде тебя. Нет, я не хочу влюбляться. Этот мир обязательно разобьет сердце. В тебя…
Джи
Время — наш враг и помощник. Оно неподвластно нам, как и чувства. Иногда мне хочется крикнуть: «Быстрее!», когда оно течет медленно; и наоборот: «Остановись!», когда бежит, словно неуправляемая бурная река. Время, проведенное с Сином, летит незаметно. За восемнадцать лет со мной не происходило столько событий, сколько за последних четыре месяца.
Вокалистка рок-группы.
Девушка, которая из «ботана» превратилась в самую обсуждаемую личность в школе.
Новые друзья.
И, наконец, парень.
Больше поражали внутренние изменения, которые творились со мной, когда мы оставались наедине. Я постоянно хотела его, и это очень смущало: никогда бы не подумала, что такая пошлая. Во мне будто просыпалась «плохая Джи Браун»: полностью раскованная, откровенная, непринужденная, без капли стеснения. Даже краснела от своих мыслей, крутящихся постоянно в голове, когда смотрела на Сина. Чувствовала себя ненасытной озабоченной маньячкой, готовой накинуться на Эванса в любой момент.
Один раз он даже застукал, как я гуглила «что делать, если постоянно хочешь своего парня?». Меня пробирало любопытство: может, я нимфоманка? Специально смотрела фильм «Дневники нимфоманки», чтобы понять необъяснимые порывы. Это разбушевавшиеся гормоны или гиперсексуальный синдром?
— Мы с Шемом тоже не могли остановиться. Хуже всего, что Син на тот момент не знал о наших отношениях. Мы скрывались, чтобы он не догадался, — смеялась Черелин, когда я спросила, чувствовала ли она в себе какие-нибудь странности. Было ужасно неловко, но интерес взял надо мной вверх. — Не парься, Джи. Думаю, братец только «за»: чем больше, тем лучше.
Да, я прекрасно понимала это, и все-таки чувствовала себя Вэл. (героиня к/ф «Дневники нимфоманки»)
Когда Син случайно наткнулся на незакрытую вкладку, потехи было море. Он хохотал, как ребенок, долго и заливисто, пока мое лицо, шея покрывались красными пятнами от стыда и злости.
— Значит, ты постоянно хочешь меня, Джи? — сквозь смех еле выговорил «любимый», которого хотелось чем-нибудь стукнуть.
— Это ведь ты научил меня плохому, Эванс! Поэтому и виноват тоже ты, что я веду себя как свихнувшаяся сексуально-озабоченная извращенка!
— Да, но об этом знаю только я, малышка, — Син обнял и посадил к себе на колени. В глазах плясали озорные огоньки, и я снова ощущала тяжесть внизу живота. Ну, уж нет! Вскочила, как ошпаренная, и нервно кинула:
— Ты же собирался писать песни, поэтому… поэтому пиши, давай, и не отвлекайся!
Он только широко улыбался, как насытившийся кот, и уголки губ невольно ползли вверх от такой обезоруживающей красоты. Мне хотелось любоваться им сутки напролет: симметричными родинками на щеках, к которым любила прикасаться при каждом удобном случае. Все в нем казалось совершенным — в Сина Эванса невозможно не влюбиться.
Время…
Время неумолимо приближало к завершению учебной четверти, Рождеству и тому дню, который поменял многое: планы, дальнейший ход событий, нас.
После Нового года мы усердно готовились к дебюту в «Yardbird Suite», зависая ежедневно на студии, но все изменил один звонок.
За неделю до выступления с Сином связался менеджер популярной группы «Рhantom», у которых начался тур по Канаде и США. Каким чудом агент вышел на Эванса и достал его номер — загадка. Я считала это невероятным везением и волшебством. Парни тоже не до конца верили, что мы выступим на разогреве у довольно известной рок-группы. Поэтому последние дни вкалывали как никогда.
Сегодня я переживала даже больше, чем перед дебютом. Мы выступали не в маленьком баре типа «Yardbird Suite», а в огромном клубе, где помещалось до пяти тысяч зрителей. За стенами выла вьюга, зато в помещении стояла несусветная духота, от которой закипали мозги. Я не могла найти себе места, даже успокаивающая речь Эванса и парней не спасала.