Находясь на мостике, перебирая четки в кармане, я прокручивал в памяти все события моей жизни, одни из которых вспоминались отчетливо, другие затуманенными от времени.
Когда я начинал всматриваться в морскую даль и видел группу неприятельских кораблей, такую близкую от нас и в то же время недосягаемую, я чувствовал себя мальчиком, который прижался лицом к стеклянной витрине магазина и жадно смотрит на заманчивые товары, но ничего не может достать.
Я нетерпеливо ожидал, сделает ли авианосец поворот в нашу сторону. Наш план атаки основывался на том предположении, что у неприятельского авианосца генеральный курс составляет 210 градусов. После того как мы увидели, что он повернул влево от курса 210 на 180 градусов, а затем в 23.40 повернул вправо на курс 270 градусов, я ожидал, что он снова сделает поворот па 210 градусов. Если это произойдет, мы будем находиться в удобном положении для выхода в атаку.
В 0.30 истинный пеленг на авианосец увеличился до 13 градусов. Мы приближались к тому моменту, когда пеленг достигнет 30 градусов. В этом случае авианосец будет держать курс прямо на нас, если, конечно, он возвратится на прежний свой генеральный курс.
В ожидании этого момента у меня было время вспомнить о своей первой подводной лодке 0-10. И о том, как затем я был назначен командиром Дейс, став одним из первых в выпуске нашего класса в Аннаполисе командиром новой подводной лодки, полученной прямо из судоверфи. Я думал, что Дейс принесет мне славу и известность, но вышло совсем по-другому. Во время моего первого похода в Тихом океане у нас было несколько прекрасных возможностей атаковать цель, но мы ни разу их не использовали. Я упустил возможность атаковать японский авианосец Сёкаку. За эту неудачу я винил самого себя и попросил освободить меня от командования лодкой.
В конце 1943 года я получил новый приказ. Я должен был проходить службу в резервных экипажах подводных лодок в военно-морской базе Мидуэй.
Это была важная работа, но время здесь мучительно тянулось, служба становилась утомительным бременем; было такое чувство, что жизнь, война проходят стороной.
Я был убежден, что упускаю возможность принять участие в великом событии. Сыграть активную роль в той, единственной, может быть, войне, которая выпала на мою жизнь...
Лейтенант Эндрюс стоял рядом со мною, рассуждая о блестящих возможностях нашей подлодки.
- Я помню, - философствовал он, - один из моих наставников говорил нам, что решительный момент - это возможность, несущаяся на крыльях опасности...
Устремив свой взгляд на цель, я молча кивал. Как раз близился для нас такой решительный момент. Цель находилась примерно в 8 милях от нас. Мы знали, что авианосец теперь в пределах досягаемости нашего пятидюймового орудия. Но этот выстрел для авианосца все равно что комариный укус для слона. Мы должны были подойти на расстояние торпедного залпа. Только торпеды могли превратить благоприятный случай в реальность...
7. Мрачные предчувствия
В 2.15 29 ноября 1944 года авианосец императорского флота Японии Синано шел курсом 275 градусов, почти прямо на запад. Прошло еще восемь часов с момента его выхода в свой первый боевой поход.
Впереди Синано, занимая свое место корабли охранения, следовал проштрафившийся эсминец Исокадзе. Эсминцы Юкикадзе и Хамакадзе дублировали непредсказуемые движения Исокадзе, находясь на обоих траверзах авианосца.
Луна на небе начала прятаться в рваные облака. Видимость, однако, оставалась прекрасной. Росла уверенность, что Синано благополучно пройдет район, в котором, как полагали, находились американские подводные лодки.
Кэптен Абэ, как прикованный, стоял на переднем мостике Синано. Позади него - штабные офицеры и члены экипажа, спокойно и умело выполняющие своп обязанности. Часом раньше его старший -помощник кэптен Миками спустился вниз, чтобы передать поздравления командира офицерам и матросам, сидевшим за праздничным обедом.
Энсин Ясуда, помощник штурмана, вел прокладку курса авианосца, отмечая через каждые 15 минут его место и время на штурманской карте. За его действиями оценивающе следил старший штурман Накамура. По его мнению, молодой офицер был рожден для моря и почти не нуждался в руководстве. Несмотря на внимание к молодому офицеру со стороны самого командира, штурман без колебаний делал ему замечания, если находил это нужным.
Время от времени кэптен Абэ спускался вниз, чтобы посмотреть на штурманскую карту. В большинстве случаев он изучал карту и прокладку курса Синано без всяких комментариев вслух. В основном его интересовала неприятельская подводная лодка, обнаруженная радиопеленгаторной станцией два дня назад. Навязчивая мысль об этой подводной лодке не давала ему покоя. Неприятное дело. Это, видимо, была та самая подводная лодка, которая столь вызывающе включала свою радиолокационную станцию после того, как в 19.15 ее работа была впервые зафиксирована.
Подводные лодки редко остаются в одном месте, и за эти два дня она могла уйти в любом направлении и на значительное расстояние. Она могла находиться теперь, где угодно. А к 2.30 Синано будет всего в 25 милях к югу от места обнаружения излучений радиолокационной станции.
Если же они начнут постоянно обнаруживать сигналы радиолокационной станции, это будет означать, что американская подводная лодка все время остается в надводном положении, а в этом случае она не представляла никакой реальной угрозы для авианосца Сигнальщики заметят ее задолго да того, как она приблизится к Синано на дистанцию стрельбы. Кэптен Абэ по-настоящему будет обеспокоен, если они больше не обнаружат сигналы от ее радиолокационной станции. Это будет означать, что она пошла на погружение с намерением атаковать авианосец.
Абэ был убежден, что, перед тем как идти на погружение, подводная лодка пошлет радиосигнал, в котором она передаст координаты Синано другим подводным лодкам группы. Поэтому радистам была велено внимательно следить за эфиром и держать командира в курсе. В случае обнаружения подводной, лодки Синано быстро изменит курс, как он это делал раньше. Американцы поймут, что имеют дело с опытным моряком.
Если же его атакуют несколько подводных, лодок врага, он, кэптен Абэ, верит - Синано выстоит под. ударами их торпед. Американские торпеды, как он хорошо знал, значительно уступали японским. В Синано был вложен труд множества людей, затрачены миллионы иен, и невозможно было представить, что его можно вывести из строя несколькими торпедами.