— Что ты ешь и что это держит меня? — спросила обезьяна.
— Цари неразлучны с оковами и темницами, — ответила лиса, — а подданные неизбежно нуждаются в глотке и куске.
Выслушав притчу, мудрецы опять стали хвалить Синдбада:
— Синдбад во всех областях безусловно превосходит других, он раньше других начал изучать основы каждой науки, углубляться в их разветвления. Красота его духа всегда украшена локоном и родинкой учености и мудрости, а в цветнике его речей не растут шипы и ложь.
— Я не скажу, — промолвил Синдбад, — что я ученее вас, и не скажу, что невежественнее. Но скажу так, как сказал верблюд волку и лисе.
— Что это за история? — спросили мудрецы. — Расскажи нам.
Рассказ о волне, лисе и верблюде
— Рассказывают, — начал Синдбад, — что в давние-давние времена подружились в пути верблюд, волк и лиса и отправились вместе странствовать. А из припасов была у них всего-навсего одна баранья почка. Шли они так, пока не устали от долгого пути. Зной и жажда становились все сильней, да и голод начал одолевать их.
И вот остановились они на берегу реки и заспорили из-за этой почки. Каждый всеми правдами и неправдами доказывал свои преимущества в правах на нее. Наконец, порешили, что почка достанется тому, кто старше.
— Меня мать родила, — начал волк, — за семь дней до сотворения мира всевышним богом.
— Это правда, — вмешалась лиса, — я была там в эту ночь, держала светильник и помогала твоей матери.
Услышал верблюд такие речи волка и лисы, вытянул шею, схватил почку и сожрал ее со словами:
— Тот, кто увидит меня, сразу поймет, что и я не вчера родился, что я намного старше вас, повидал на свете побольше вашего и больше вас перетаскал тяжестей.
Все мудрецы порешили на том, что ключ той загадки— в руках у Синдбада, и уведомили об этом шаха. Тот приказал привести Синдбада.
Синдбад был принят с почестями и удостоен милостивой беседы.
— Этот ребенок, — сказал шах, — жемчужина страны, средоточие ценностей царства, источник радости и основа веселия для меня. На продолжении всей моей жизни — это единственный плод в моем саду. Ты должен воспитать в нем высокие нравственные качества, научить его достойным поступкам, правилам политики и законам управления, обычаям царей и тонкостям религиозных установлений, так чтобы он стал образованным и приобрел опыт. После величия и мудрости великодушного и всемилостивейшего бога я всецело полагаюсь на твое умение и способности. Когда же плоды твоего обучения скажутся на состоянии и поступках царевича, тебе будет уплачено по обычаю великодушных.
И вот Синдбад стал заниматься с шахзаде. Он растолковывал ему все тонкости, извилины и трудности наук, приводил доводы и доказательства и доводил их до его царственного слуха. Но поскольку шахзаде был еще очень юн, то эти жемчужины и редкости пропускал он мимо ушей, и сердце его не лежало к изучению наук, не склонен он был изнурять себя, повторяя их.
Так прошло некоторое время, но в сокровищнице груди шахзаде не прибавилось сведений. А Синдбад жертвовал ради него терпением и прилежанием знания, что хранил он в своем мозгу.
Он проводил дни и ночи в надежде, ожидая, что придет, наконец, благоприятная минута, и беспрестанно повторял: «Быть может, бог проявит впоследствии что-нибудь».
Доложили об этом шаху. Тоска охватила его благословенные помыслы, и он подумал: «Полировщик своим старанием и усердием за несколько дней превращает темное железо в зеркало. Он доводит его до такой гладкости, что оно отражает добрые качества, подтверждая слова: *он изваял вас, и ему понравились ваши формы», и становится пробным камнем человеческих достоинств, так что при его посредстве можно читать славные *айаты владыки и видеть, как овладевают божественным промыслом. А ведь элементы, из которых состоит тело моего сына, не тверже железа и не темнее его. Должны же оставить на них след искусство обучения и терпение, с которым переносит все это мудрец».
Потом он прочитал про себя такие стихи: