— Что не так? — спросил я, поворачиваясь к ней.
— Ты выглядишь как неуклюжее бревно. Это всё, что ты можешь сделать?
— Знаешь, не каждый день кто-то превращает меня в женщину.
— Нескладные, неповоротливые мужчины! — раздражённо сказала она. — Ты будешь посмешищем на балу.
— Это не моя вина!
— Для этого потребуется больше магии, чем я думала, — покачала она головой и вздохнула.
Я подумал о рыбке, которую Ксавье оставил для меня, теперь спрятанной где-то под её одеждой.
— Мне больше нечего тебе дать.
— Я всё исправлю, — сказала она. — Оставить тебя таким, было бы пустой тратой замечательного заклинания.
Она взяла меня за руки, и снова магия распространилась по телу. На этот раз видимых изменений не произошло, но внутри произошёл определённый сдвиг. Я не мог бы точно сказать, что это было — просто едва заметное изменение в моей позе, как будто я устраивался в знакомом кресле.
— А теперь дай мне посмотреть, как ты ходишь.
Это была самая странная вещь, которую я когда-либо испытывал. Движение было похоже на скольжение по воде, за исключением, конечно, того, что это было на воздухе. Мой мозг подсказывал телу, что делать, но где-то между ним и моими конечностями что-то перехватывало сообщение. Что-то переводило сигналы на новый язык. Когда я двигался, конечности ощущали лёгкое сопротивление, которое, казалось, сглаживало мои движения. Где-то в моём подсознании сидело новое знание, которое подсказывало расправить плечи, немного выгнуть поясницу, позволить бёдрам двигаться при ходьбе, чтобы приспособиться к нижнему центру тяжести.
На этот раз я прямо чувствовал себя грациозным. Даже несмотря на мягкую лесную подстилку, я смог пройти всю длину поляны туда и обратно, не спотыкаясь.
— Это потрясающе! — сказал я, чувствуя возбуждение и головокружение. Выражение лица ведьмы было серьёзным.
— Это заклинание более сложное. Его не хватит надолго.
— Насколько хватит?
Она вытащила из кармана часы на тонкой серебряной цепочке и проверила их.
— У тебя будет время до полуночи.
Полночь.
Внезапно мой волшебный вечер сократился всего до нескольких коротких часов. То, что раньше казалось надеждой, теперь стало чем-то печальным и зловещим.
— Не так много времени.
— Верно, — признала она. — Я предлагаю тебе идти.
Кучеры в повозках и колясках были счастливы доставить взволнованных молодых женщин на бал в обмен на несколько монет. Ведьма была достаточно любезна, чтобы снабдить меня ими, и в мгновение ока я обнаружил, что поднимаюсь по лестнице в замок.
Я был в полном смятении от нервной энергии. Ладони были неприятно потными. На пути в бальный зал сердце бешено колотилось. Что я ему скажу, когда увижу?
Как оказалось, у меня было достаточно времени, чтобы обдумать этот вопрос. Охранник провёл меня в комнату, полную женщин. Распорядитель у двери протянул мне маленькую деревянную бирку с номером.
— Мы позовём вас, когда придёт ваша очередь, — сказал он. — После танца вы сможете пойти домой или подождать в гостиной вместе с остальными.
Я посмотрел на женщин. Каждая держала в руке похожую карточку. Это было до замешательства похоже на ожидание своей очереди купить хлеб, за исключением того, что все здесь были явно приодеты. Я нашёл свободное место и устроился поудобнее.
Несколько женщин расхаживали взад-вперёд. Некоторые сидели тихо и стоически. Некоторые лениво болтали с друзьями. Некоторые, очевидно, подводили итоги своего соревнования. Я заметил своих двоюродных сестёр в противоположном конце комнаты. Пенелопа сидела, нервно кусая палец. Джессалин стояла у зеркала, поправляя прическу. Ни одна из них не заметила меня.
Следующим был назван номер Джессалин, но она быстро выхватила у Пенелопы бирку и сунула свою в руку сестре.
— Ты иди первой, — сказала она. — Тогда тебе больше не придётся сидеть здесь и беспокоиться.
Я знал, что на самом деле она не по этой причине хотела, чтобы Пенни пошла первой. Джесс хотела превзойти свою сестру. И всё же Пенни не стала спорить. Она вошла в бальный зал, как преступница, идущая на суд. Всего через несколько минут выкрикнули номер Джессалин. Как только они ушли, я ощутимо расслабился.
За мной вошли ещё женщины. Многие уходили, когда называли их номера. Секунды шли, и я начал беспокоиться, что мне придётся уйти до того, как придёт моя очередь. Но наконец, за двадцать минут до того, как часы должны были пробить двенадцать, я обнаружил, что вхожу в дверь бального зала.