Это была моя потерянная туфля.
— Я отдал её Милтону, — сказал он, — и Милтон привёл меня сюда.
Он снова повернулся и с нескрываемым любопытством посмотрел на моих кузин, пытаясь определить, была ли одна из них той девушкой, которую он искал. Я мог сказать, что он был сбит с толку. Я был похож на них обоих, и всё же он, казалось, совсем их не узнавал.
— Возможно, Милтон ошибся, — сказал я.
Ксавье в ответ покачал головой.
— Невозможно. Ты же знаешь, что он лучший следопыт в королевстве.
Да. Настолько хорош, что ему удалось отследить меня, несмотря на волшебную смену пола.
Ксавье показал туфлю моим двоюродным сёстрам. При ярком свете дня она выглядела печальной. Поникшей. Затейливые кружевные ремешки казались жалкими.
— Это принадлежит кому-нибудь из вас?
В комнате стояла мёртвая тишина, неподвижная, как в могиле. Всё внимание было приковано к туфле.
Пенелопа заговорила первой.
— Нет, сир, — начала она говорить, — это не наше…
Джессалин прервала её. Она шагнула вперёд. Её сестра-близнец в замешательстве замолчала. Её мать воодушевилась. Я почувствовал, как моё сердце замерло в груди.
Она бы не опустилась так низко, правда? Она бы не стала лгать!
Но я знал, что веду себя как дурак.
Конечно, она так и сделала.
Она улыбнулась принцу и сказала: «Да, ваше высочество. Это моё».
Никто не пошевелился. Ксавье всё ещё держал туфлю, изучая Джессалин.
Что-то шевельнулось в моей груди — гневный бунт. Обиженный и ревнивый зверь. Как она посмела?
— Это не твоё! — воскликнул я.
Ксавье удивлённо повернулся ко мне. Тёмные глаза Джессалин тоже уставились на меня, требуя моего молчания.
— Конечно моё.
Ксавье переводил взгляд с нас на друга, явно не зная, как поступить.
— Возможно, — сказал он Джессалин, — вы могли бы предъявить вторую?
Она моргнула, глядя на него, улыбаясь, и я не знал, действительно ли её смутил его вопрос, или это было притворство.
— Вторую? — переспросила она.
— Да, — сказал он с кажущимся бесконечным терпением. — Другую туфлю. Обычно они идут парами.
Её лицо вспыхнуло. Её глаза метались из стороны в сторону. Видел ли он в них холодный расчёт?
— Я потеряла их обе, — сказала она. — Я так торопилась уйти, что не могла нормально бежать.
— Почему вообще ты убежала?
— Ну… — она нервно играла с ожерельем, которое носила. Она прикусила губу. Я никогда не понимал, какой замечательной актрисой она была. — Я так нервничала, ваше высочество. Находясь в вашем присутствии… Боюсь, я была немного ошеломлена.
Недоумение Ксавье росло.
— Ошеломлена? — сказал он, как бы обдумывая значение этого слова. Я знал, что он думает о нашем танце. Думал о том, что, в отличие от многих других девушек, я не был ошеломлён им. Мы говорили о рыбалке. И волшебстве.
И мы поцеловались.
Джессалин, должно быть, заметила его колебание. Вероятно, она почувствовала его неуверенность. Она сделала ещё один шаг к нему и сказала: «Я докажу это, сир. Позвольте мне примерить туфлю».
Его лицо озарилось улыбкой.
— Замечательная идея!
Джессалин села на оттоманку, ближайшую к принцу. Она наклонилась, сняла ботинок и выжидающе посмотрела на него.
Ксавье протянул ей туфельку.
Джессалин скрестила ноги, справа налево, протянув босую ступню в его сторону. Она слегка поддёрнула платье, отчего кружевной подол соблазнительно скользнул вверх, обнажив её бледную лодыжку.
Лицо Ксавье вспыхнуло. Было ясно, что она ожидала, что он встанет перед ней на колени и поможет ей надеть туфлю. Было также ясно, что он не собирался этого делать. Он протянул её Пенелопе.
— Помоги ей, — сказал он. В его голосе была нотка, которую я никогда раньше не слышал — командный тон. Тон, которым он никогда не разговаривал со мной.
Джессалин хорошо скрыла своё разочарование. Только годы жизни с ней позволили мне увидеть быстрое моргание её глаз, которое намекало на её недовольство.
Пенелопа взяла сандалию у принца и опустилась на колени у ног сестры. Я едва мог дышать. Воздух был тяжёлым от предвкушения.
Джессалин аккуратно просунула ногу внутрь.
Что-то внутри меня увяло и умерло. Какая-то моя мечта. Какая-то тайна, которую я похоронил так глубоко, что и сам почти не думал, что она там есть. Хорошенькая маленькая ножка Джессалин в этой дурацкой кружевной туфельке была как нож в моей груди.
Мне хотелось броситься к его ногам. Сказать ему правду.
Я отчаянно хотел быть ею.
Джессалин просияла, глядя на принца. Ксавье всё ещё казался неуверенным, но улыбнулся в ответ.