Она открыла рот, чтобы заговорить, но не издала ни звука. Казалось, я наконец-то лишил её дара речи. И когда уходил, изо всех сил старался не злорадствовать.
Я долго стоял у двери Ксавье, желая, чтобы сердце перестало бешено колотиться. Набирался храбрости, чтобы постучать.
Дверь открылась прежде, чем я решился.
— Элдон, что ты делаешь, стоя в коридоре? Входи, ради всего святого! — он взял меня за руку и втащил внутрь, закрыв за мной дверь. — Боюсь, я допил шампанское без тебя. Знаю, это грубо, но мне показалось, что это лучший способ убить время.
— Всё в порядке, — ответил я. — Я всё равно не привык много пить.
— Она наконец отпустила тебя?
Не совсем так, но мне казалось, что не стоит вдаваться в подробности.
— Думаю, она пошла спать.
Он покачал головой, отворачиваясь от меня, как будто ему было невыносимо смотреть мне в лицо.
— Ты думаешь, я сошёл с ума?
— С чего бы мне так думать?
— Что женюсь на ней?
— Эм, нет. Просто… — я действительно не был уверен, как закончить своё предложение. Введён в заблуждение? Верный пёс привёл его в нужный дом, но не к той женщине?
— Да? — он подтолкнул. — Продолжай. Скажи мне, что думаешь.
Что именно я мог сказать?
— Я думаю, что бы ни случилось на балу, это должно было произвести сильное впечатление.
— Да. Это было невероятно, — нежность воспоминаний сделала его голос мягким. — Я хотел бы рассказать тебе о той ночи, чтобы ты понял.
Конечно, я уже знал всё о той ночи, но идея услышать это с его точки зрения меня заинтриговала.
— А почему бы и нет?
— Просто это кажется таким безумием. Это было… — он покачал головой. — Это было похоже на волшебство.
Я поймал себя на том, что улыбаюсь.
— Ты не веришь в магию.
Он неохотно рассмеялся.
— Я знаю, — он откинул волосы со лба и вздохнул. — Но в ней было что-то такое. Что-то знакомое. Как будто я уже знал её.
Его слова, казалось, согрели меня изнутри. Это было волшебно.
— Я поцеловал её, — он искоса взглянул на меня, как будто ожидал, что я не одобрю.
— И?
— Это не было похоже ни на что другое, что я когда-либо испытывал. Будто возвращение домой. Это было… — он покачал головой. — Я не могу это описать.
Но мне не нужно было, чтобы он описывал это. Я вспомнил его вкус, ощущение его губ на моих, напряжённость его рук вокруг меня, тихий стон, который он издал, когда мы поцеловались.
— Это было потрясающе.
— Прошу прощения?
Его слова вывели меня из задумчивости. Он уставился на меня с удивлённым весельем.
— О, — я был так потерян в воспоминаниях о той ночи. Я вообще не собирался говорить. — Мне жаль. Я не хотел быть самонадеянным, просто попытался подобрать нужное слово.
Он покачал головой.
— Не извиняйся, Элдон. Ты прав. Всё в ту ночь было потрясающим, — он полез в свою сумку, вытащил туфлю и показал её мне. Она выглядела не слишком привлекательно, истрепавшись. — Я был в восторге, когда нашёл это. С этим и Милтоном я был уверен, что найду её.
Услышав своё имя, Милтон поднялся со своего места у камина. Он подошёл к хозяину, виляя хвостом.
Ксавье протянул ему туфлю.
— Милтон: найди.
Милтон взял туфлю в рот, подошёл ко мне и бросил туфлю к ногам.
Ксавье в явном замешательстве покачал головой.
— Может быть, он всё-таки не такой уж хороший следопыт.
— Ну, — сказал я дрожащим голосом, — он привёл тебя к нашему дому.
— К твоей кузине на выданье! — его тон был беззаботным, и всё же я знал, что ему больно.
— Ты не хочешь на ней жениться?
— Я хочу жениться на девушке, с которой я танцевал, — он снова покачал головой. — Девушке, которую поцеловал.
— Ты не веришь, что Джессалин — это та девушка?
Он застонал от разочарования.
— Я не знаю. Наверное, так оно и должно быть. Милтон привёл меня к ней. Она подходящего роста. Её волосы такие, какими я их помню. Её лицо… Ну, освещение в бальном зале было плохим, а я уже танцевал с более чем дюжиной девушек и, признаюсь, выпил бокал или два шампанского. Должно быть, это она. И всё же…
— И всё же? — спросил я, когда понял, что он не собирается продолжать.
— Я думал, что когда я увижу её, это будет так же волшебно, как и на балу. Что я узнаю её сразу, как будто удар молнии.
— Но этого не произошло.
— Даже близко нет.
Он сел на единственный стул в комнате, положил локти на колени и обхватил голову руками. Я никогда не видел его таким подавленным.