— И что потом, Элдон? Прятать тебя, как какую-то тёмную тайну, пока она наслаждается преимуществами статуса моей жены?
— Меня не волнует статус. Единственное, о чём я забочусь, — это быть с тобой в любом качестве, в каком ты меня захочешь.
Я знал, что это было жалким, до каких глубин я готов был опуститься, чтобы сохранить хоть какую-то частичку его, но мои слова заставили его улыбнуться — яркой, радостной улыбкой, от которой всё его лицо озарилось. Он встал и взял меня за руку, притягивая к себе.
— Разве ты не видишь? Вот почему ты заслуживаешь этого больше, чем она.
Он поцеловал меня. Он был таким твёрдым и таким уверенным. Я скользнул руками под его халат, вздыхая от тепла его гладкой кожи под моими пальцами. И чувствуя, как в нём нарастает эта сила, делая его поцелуи жёстче, а прикосновения настойчивее. Это грозило разжечь в нас обоих огонь, который быстро заставил бы меня забыть обо всём на свете. Но прежде чем мы смогли забыться, нас прервал стук в дверь.
Я всё ещё пытался отдышаться, когда Ксавье ответил.
Это был слуга — молодой мальчик, которого я не знал и который с явным любопытством переводил взгляд с принца в мантии на меня.
— Сир, леди Джессалин послала меня найти Синдера.
— Где ты был? — рявкнула Джессалин, когда я вошёл в комнату. — Я приказала слугам повсюду искать тебя!
— Он был с принцем, — вклинился слуга. Я подавил желание стукнуть его.
Джессалин бросила на меня презрительный взгляд.
— Сначала ты позоришь меня за ужином, а потом бросаешься беспокоить его ещё до того, как он позавтракает, — она отвернулась от меня, чтобы ещё раз взглянуть на себя в зеркало. Она смахнула пудру с носа. — Я видела, как ты смотришь на него. Это отвратительно. Мне неприятно думать, что он скажет, если когда-нибудь узнает, как ты к нему относишься.
Я отвернулся не потому, что не мог смотреть ей в лицо, а потому, что не хотел, чтобы видела, как её слова заставили меня улыбнуться. В прошлом, всего день назад, эти слова задели бы, но не сейчас. Вместо этого я подумал о нём. О том, как он обнимал меня. Как прикасался ко мне. Я думал о мягком прикосновении его пальцев к моим щекам и нежности в голосе, когда он сказал: «Она не та, кого я люблю».
Она не могла причинить мне боль. Что бы ни случилось, моя судьба больше не была связана с её судьбой. Может быть, он женился бы на ней, а может быть, и нет. В любом случае, я был уверен, что он позволит мне остаться.
Джессалин всё ещё говорила. Я смутно осознавал её: не сами слова, а тон — такой раздражительный и презрительный. Такой самонадеянный.
Я проигнорировал её и мысленно вызвал ощущение тяжести его тела на мне. Его вкус, когда он целовал меня. Тепло его рта на самых интимных местах. Я не мог не улыбнуться.
— Синдер, ты вообще слушаешь?
— Конечно, — сказал я. Это была ложь, но это не имело значения.
Она протянула мне расчёску.
— Мы завтракаем через полчаса, — сказала она. — Мне нужно, чтобы ты сделал мне причёску, как ему нравится.
Я мог бы сказать ей «нет». Я мог бы уйти. Но её поверхностный, эгоцентричный яд сейчас не мог тронуть меня. Воспоминание о моей ночи с ним было подобно тихому, спокойному озеру между мной и Джессалин. Если бы она закричала, я бы услышал, но она не могла задеть меня. Не могла разрушить ту нежную радость, которую он подарил мне.
Я расчесал ей волосы, и она продолжала болтать. Рассказала о швее, шившей свадебное платье, оборки которого были старомодными и вульгарными. Говорила о слугах, которые двигались слишком медленно. О пекаре, который использовал слишком много крема в глазури для торта. Она говорила о бесконечных способах, которыми мир не соответствовал её строгим стандартам.
И сквозь всё это я чувствовал его прикосновения к своей коже.
Наконец-то она была готова встретиться с принцем. Ушла завтракать, а меня послала в город купить особое масло для ванн, без которого она просто не могла жить.
Я не торопился. Это был великолепный день. Я чувствовал себя лёгким, свободным и каким-то образом переродившимся. Часть меня беспокоилась о том, что будет дальше, но я решил не обращать на это внимания. Не позволял сомнениям омрачать настроение. На данный момент воспоминаний о моей ночи с Ксавье было достаточно. Я бесцельно бродил по рынку, глупо улыбаясь при мысли о нём, всё ещё чувствуя вкус его поцелуев, чувствуя его запах на своей коже. Казалось, это всё, что мне когда-либо понадобится.
В конце концов, однако, мягкий утренний солнечный свет уступил место яркому, горячему свету полудня, и я признался себе, что не могу жить в воспоминаниях вечно. Пришло время возвращаться. Почти наступил обед, и Джессалин, несомненно, будет искать меня, готовая отправить с каким-нибудь совершенно новым поручением.