Этого уже Орсино вынести не мог.
— Твой отец был убит, — сказал он, как отрезал. — Я знаю, почему Гриннел посадил меня за радар — а я ни бельмеса не смыслю в радарах. Он приказал мне выкрикнуть что-то о воздушной цели, и я это сделал, ведь я не знал, что он замышлял. Гриннел использовал это как предлог для экстренного погружения, тогда как твой отец спокойно спал на палубе. Во время сна у него подергивалась щека, так он устал. И этот твой хороший офицер его убил.
Он услышал, как юноша громко зарыдал. Наконец, он сухо спросил Орсино:
— Политика?
— Политика, — ответил Чарлз. — Гриннел явно хотел использовать меня, как высококлассного наемного убийцу, и поэтому он рассказал мне о расстановке сил. Он убил твоего отца затем, чтобы его лодку возглавил тайный агент Социократов — кто-то, кого считают Конституционалистом, но самом деле тот — Социократ.
— А-а, — тихо протянул офицер, — капитан третьего ранга Фолкстоун. Сторонник киндлеровской конституции. Неужели он — Социократ? Гриннел и Фолкстоун, так?
Орсино подскочил от длинной очереди пулемета юноши, но сам стрелять не стал. Насколько он мог читать его мысли, Орсино был уверен, что никакого неприятеля перед нем нет, что пули были направлены лишь в этих двух призраков. Он ничего не сказал.
— Мы должны добраться до Исландии, — наконец проговорил офицер.
— Исландии?
— Там один из ЦК конституционалистов. Центральный Комитет. Ведь это нарушение Фрайбергского соглашения. Мы заявим протест Социократам, и если они его в полной мере не удовлетворят, то… война!
— Не знаю, о чем ты говоришь, Ван Деллен. И что ты имеешь в виду, говоря «мы»?
— Тебя и меня. Ведь это твои сведения. Тебя проверят на детекторе лжи.
— Слушай, если они будут проверять, меня застрелят прямо в кресле.
— Под защитой ЦК Конституционалистов? Не смогут! — резко ответил юноша, будто обидевшись. — К черту, парень, о чем ты думаешь? Разве ты не конституционалист?
— О боже, конечно, нет! Как я могу им быть, если я только что попал в это ваше… Правительство?
— Но разве ты не веришь в основные принципы конституционализма?
Орсино осторожно спросил:
— А что это за принципы?
— Достоинство личности. Верховенство законов, а не личностей. Уважение к семье. Лояльность к партийной организации.
Орсино внимательно все взвесил. Достоинство личности? Нет; вряд ли он в это верил. Личности довольно смешны и всегда совершают ошибки. Там дома жить гораздо лучше, не вдаваясь в подобные отвлеченные понятия, и если бы кто-нибудь попытался с ними разобраться, там была бы сплошная путаница.
Верховенство законов, а не личностей? Только не на территории Синдика! Там царство личностей, причем очень даже хороших. Дядюшка Фрэнк говорил, что оно будет хорошим правительством до тех пор, пока будет сохраняться его нравственность, и пока его будут уважать те, кем оно руководит. Пока в Синдике дела идут хорошо, было бы безумием переходить от верховенства людей к верховенству законов. И даже если дела пойдут хуже, все равно это будет безумием.
Уважение к семье? Конечно. До тех пор, пока семья будет внушать уважение, он ее будет уважать.
Лояльность к партийной организации? Это полностью зависит от партийной организации. Наверняка конституционалисты были такими же подлыми убийцами, как и социократы.
— Я думаю, — медленно произнес Чарлз, — что сердцем я — конституционалист, Ван Деллен. В конце концов, некоторые понятия имеют универсальный характер.
Юноша проговорил:
— Я надеялся на такой ответ. То, как ты оставил пулемет, я чтобы мне помочь… я уверен, что тебя дезориентировали, что в тебе здоровая основа.
«Он у тебя в руках, — сказал сам себе Орсино. — но не будь таким дураком, чтобы на него рассчитывать. У него в голове помутилось от голода и от желания спать, от шока, вызванного смертью отца. Ты выручил его в смертельной схватке, и на него действует нечто вроде духа коллективизма. Этот парень прикрывает меня с тыла, как я могу ему не верить? Но не будь дураком, чтобы рассчитывать на него, когда он выспится. Тем не менее, надавить на него стоит».
— Что ты собираешься делать? — спросил Чарлз.
— Мы должны выбраться из Ирландии на подводной лодке или самолете, — вынашивал планы юноша. — Нам нельзя идти ни в Нью-Портсмут, ни в штаб — там кругом социократы. О боже! Ведь если Фолкстоун добился своего, штабы подводного флота и авиации уже не надежны. Гриннел шепнет социократам, что ты вышел из-под контроля.
— А что это значит?
— Смерть! — проговорил молодой офицер.
Глава 12
Командор Гриннел, выполнив все формальности, отправился прямо в кабак. Была уже почти полночь, когда он услышал пароль от какого-то лейтенанта, симпатизировавшего морской контрразведке, незадолго перед этим вбежавшего в зал.
— Что? — вскричал Гриннел. — Что за женщина? Где она? Отведите меня к ней, в конце концов!
— Командор! — ошеломленно выдавил из себя лейтенант, — Я только что вошел!
— Ты меня слышал? Сию же минуту!
Пока Гриннел одевался, бедный лейтенант бормотал свои извинения. По дороге к зданию управления морской контрразведки Гриннел требовал подробностей. Лейтенант судорожно копался в своей памяти.
— Все началось с обычной операции, командор. Самой обычной. Капитан-лейтенант Джекоби был заслан для ведения саботажа, вербовки и сбора разведданных, и один из сотрудников агентурной разведки передал ему эту девчонку. Она на самом деле член Синдика. Бесплатно. И как я уже сказал, она узнала в этом парне Чарлза Орсино, еще одного члена Синдика. А почему вы так ею интересуетесь, разрешите спросить?
Командору так и хотелось ему ответить «не разрешаю!», но он сдержался. Сейчас нужно быть искренним и открытым. Единственное подозрение, что он что-то скрывает или недоговаривает, поставит его голову под удар.
— Этот парень — мое детище, лейтенант. Или ваша девушка ошиблась, или ошибся Ван Деллен с его детектором лжи, и меня подвела эта суперсовременная техника.
«Это было отлично, — поздравил он сам себя. Свалить все на Ван Деллена и на его технику… Может, если разобраться, техника на самом деле была сломана? Нет, Вайман под наблюдением вел себя отлично».
Здание управления контрразведки представляло из себя трехэтажный коттедж с аттиком, обшитый деревом. Оно уже начинало чернеть от постоянной ирландской сырости.
— Мы поместили ее на самом верху, командор, — сказал лейтенант, — туда можно попасть по веревочной лестнице.
— Почему, ради бога? — они прошли мимо часового, с запозданием пристукнувшего каблуками и отдавшего им честь, и мимо пустых кабинетов на втором и третьем этажах.
— Честно говоря, у нас с ней были определенные трудности.
— Она пыталась сбежать?
— Нет, ничего подобного, — пока, по крайней мере. Ее пытались забрать от нас отдел Джи-2 морской пехоты и разведшкола Охраны. Сначала они просто потребовали, потом поиграли немного мускулами. Мы надеемся продержать ее у себя, пока ее показания не попадут в Исландию. А после этого, естественно, уже они окажутся в дураках.
Лейтенант рассмеялся своей же шутке. Гриннел промолчал, взбираясь по лестнице.
Апартаменты Ли Беннет представляли собой хорошо отделанную мансарду. Дверь и замок оставляли сильное впечатление. Лейтенант постучал:
— Вы уже проснулись. Ли? Со мной офицер, который хотел бы поговорить с вами об Орсино.
— Входите, — раздался голос.
Лейтенант что-то проделал с замком, и дверь открылась. Девушка сидела в темноте у единственного на всю комнату маленького окна.
— Я — командор Гриннел, дочка, — сказал тот. После восьми часов, проведенных в кабаке, он вполне мог испытывать к ней отцовские чувства. — Если я пришел не вовремя, то мог бы зайти в любое удобное для вас время…
— Все в порядке, — проговорила она равнодушно. — Что вы хотите узнать?