Вместе с тем Викторов-Топоров информировал, что пока нет организации на территории Советской России, способной вести планомерную пропаганду против большевиков. Предпринятые две попытки окончились полным провалом, рядом арестов и несколькими расстрелами.
Два офицера, перебежавшие в Финляндию для установления связи с заграничными организациями, после ряда бесед и свиданий с представителями эмигрантских организаций пришли в полное отчаяние, заявив, что если эмигранты не могут столковаться между собой, то связывать дело военного бунта внутри Советской России с эмигрантскими распрями было бы преступлением. После этого, рискуя жизнью, они вернулись обратно в Советскую Россию, объявив, что они предпочитают погибнуть среди своих, чем дни и ночи напролет спорить о пустяках с эмигрантами.
Третью попытку предприняла группа лиц, сочувствующих военному перевороту. Ей удалось перебросить в Россию небольшой транспорт агитационной литературы, которая внутренними организациями была признана абсолютно негодной и даже вредной.
Викторов-Топоров указал, что, не имея возможности положиться на Красную армию, Совнарком консолидировал вокруг себя партию, как единственную реальную и организованную в России силу. Эти 200 000 партийцев несомненно являются убежденными, дисциплинированными и организованными партийными работниками, образующими в целом по отношению ко всем некоммунистическим элементам единый и сильный фронт.
«Однако, сильная вовне коммунистическая партия проявляет признаки серьезных принципиальных разногласий внутри. Бухарин и Шляпников, поддерживаемые Троцким и все еще рассчитывающие опереться в решительный момент на здоровые элементы Красной армии, упорно настаивают на том, что не только НЭП, но и вся вообще тактика компартии и Совнаркома являются ошибкой с государственной и преступлением с коммунистической точек зрения. С другой стороны, под влиянием почти ежедневно прибывающих в Москву длинных депеш Красина и Чичерина, под влиянием подписываемых ими соглашений и договоров с иностранными державами, Рыков, являющийся в настоящий момент единственным деятельным и ответственным лицом среди умеренных коммунистов, делает все возможное для того, чтобы предупредить подготавливаемый Бухариным и Шляпниковым при содействии Троцкого переворот. О перевороте этом говорят открыто и громко называют те части, которые стягиваются в Воронеж — предполагаемую базу переворота. Есть основания предполагать, что среди заграничных коммунистических партий, в особенности же среди левого крыла германских и французских коммунистов, идеи Бухарина не только вызывают одобрение, но даже обещания поддержки. До недавнего времени Бухарин имел возможность пользоваться советскими дипломатическими курьерами для переговоров с сочувствующими его идеям заграничными коммунистами. После двух провалов, имевших место недавно на латвийской границе, курьерская служба подвергается строжайшему контролю со стороны приверженцев Чичерина, что, однако, не лишает возможности Бухарина продолжать начатые им за границей переговоры. Насколько можно судить по следственному материалу, собранному по делу о двух провалившихся курьерах, переговоры между русскими, немецкими и французскими крайними флангами коммунизма ведутся на почве организации серьезных международных манифестаций, которые должны совпасть с моментом, когда в самой России Бухарин сможет провозгласить окончательное торжество незыблемых и ничем незапятнанных коммунистических принципов»[73].
Однако эта борьба, которая вырисовывается в России, по мнению Викторова-Топорова, — пока еще не компрометирует единства действий коммунистической партии по отношению к некоммунистическим элементам. Было бы ошибкой предполагать, что в случае выступления некоммунистических элементов против советской власти можно было бы увлечь за собой ту ее часть, которая поддерживает Красина, Чичерина и Рыкова.
При анализе отдельных групп оппозиции отмечалось их полное банкротство. Ни одно из их названий ни в какой мере не соответствовало какой бы то ни было политической или социальной реальности в Советской России. Констатировалось, что партия социалистов-революционеров обанкротилась на всех ее флагах. Ни у группы учредиловцев, ни у черновского течения не осталось партизан. Некоторое количество сторонников было у Веденяпина, но часть их арестована, другая ушла в подполье, отказавшись от агитационной деятельности. Левое крыло раскололось на три течения и занималось больше сведением внутрипартийных счетов, чем политической работой.