Бес поезда не любил, с железной дорогой (так же как и с дальним автобусным сообщением) у него отношения хронически не складывались. На сидячих местах начинало болеть колено, почему-то левое и без видимых причин, боль не унималась, если только не вытягивать ноги на всю длину. В положении лежа опять же болели колени, а затем ощущения расползались выше и ниже, от бедренных суставов до стоп. Из интересного приключения поездки превращались в сплошное мучение.
Двое суток… всего лишь двое суток, даже меньше.
Телевизор в стойке комплексного обслуживания транслировал новости. Бес полагал, что его деяния пока в дуроскоп не попали, однако включил хабаровский криминальный канал. Терпеливо подождал промотки рекламного сообщения.
«Будущее — пустота неслучившегося. Такой же пустотой следует делать и прошлое. Немало конторских самураев жестоко поплатились за беспорядок в своих ЭВМ и нерабочую переписку в служебное время. Текстовая надстройка «Агитпроп», с ней вы превращаетесь в электронного призрака!»
Дети шумели, Бес морщился и пролистывал страницы, закрывая спиной экран, просто так, на всякий случай.
Самым ярким криминальным событием агломерации оставалась перестрелка, устроенная агентами «Диснея» и «Селзника» прямо в центре Владивостока. Разборка за цифровой образ Элвиса Пресли шла уже больше года и стоила здоровья, а то и жизней немалому числу агентов. «Дисней» был корпорацией довольно-таки жуткой даже по нынешним меркам, синдикат владел огромными и совершенно закрытыми владениями на территории Штатов, имел собственную полицию, внутреннюю валюту и настоящую армию. Но и Голливуд в лице «Selznick Inc.» не сильно уступал темному царству злой мыши. Оставалось понять, где Приморье, а где Элвис. Не иначе «Союзмультфильм» включился в игру, намереваясь отхватить долю по ходу явственно наметившейся гонки виртуальных знаменитостей. Технология только обкатывалась, а высокооплачиваемые профессионалы уже гибли за будущие прибыли титанов развлекательной индустрии.
«Стрела» миновала полосу застройки недорогих гостиниц с поясами красных огней и однотипными прямоугольниками светящихся окон — в эконом-классе односторонние стекла пока еще встречались не повсеместно.
Так, что тут еще… китайские контрабандисты заказали на комсомольском авиастроительном заводе бронекатер с пулеметной установкой для перевозки краденых машин. Забавно, казалось бы, система господства трестов устоялась, а преступность, которой полагалось стать более респектабельной и менее вызывающей, никак не желает уйти в тень.
Пока Бес листал новости, магнитоплан проскочил мимо трех сумрачных зданий пирамидальной формы и наконец вырвался на свободу. Как гоночный автомобиль, прижимаемый к асфальту антикрылом, состав опустился с эстакады к земле и помчался, ускоряясь, на запад, глотая бесконечную ленту путей на балластной призме. Потолочные окна засветились молочно-белым цветом, Бес вздрогнул от неожиданности. Может это были и не окна вовсе, а экраны, но скорее всего, заработала хитрая система видеопроекции на стекло. Транслировалась нарезка из популярной японско-корейской кабуки «Фрейлины-чаветты», стилизованной под демонстрацию мод. Три андрогина плавно двигались в немом танце с замедленными переходами положений. Асимметричные парики, отсылающие к стилистике «галантного века», были покрыты бриллиантовой паутиной, проплетенка из косичек комбинировалась с локонами из 1960-х и челками из предвоенных 80-х. Беззвучно колыхались кринолины на прозрачных каркасах из силиконовых трубок, сквозь них просвечивали у кого чулки с подвязками, у кого панталончики с узорами. Парили, как в невесомости, газовые накидки с черными гербами, вензелями и надписями (почему то на русском) «Антуанетта — моя королева!» и «Австрия-мама, Париж-папа».
Бес сложил губы трубочкой, будто собираясь плюнуть, но сдержался и пролистал обзоры до конца.
Ничего.
Он стукнул по экрану, предоставив инфракрасным датчикам вернуть программу абстрактного развлечения. Мимо прошла женщина, азиатка в белом жакете поверх белого платья, с ожерельем из очень крупных жемчужин. Несимметрично сплетенная коса над левым плечом удивительно хорошо сочеталась со строгими очками. Китаянка (кажется китаянка) скользнула по Бесу взглядом, вложив в него богатейшую гамму смыслов, от легкой заинтересованности до «ты можешь попытать судьбу, но я ничего не обещаю!»
Сказочная женщина… и очень интригующая, не красавица в обычно понимании, но весьма привлекательная, даже с поправкой на то, что Бес не любил азиаток, предпочитая в женщинах сугубо европейские черты.
Странник отвернулся к окну, сделав вид, что не заметил. С одной стороны внимание роскошной фемины чуть-чуть льстило, с другой показывало, что выбор гардероба оказался правилен, и бывший арбитр еще не разучился носить костюмы, пусть недорогие, пошитые роботом из материалов бюджетного качества и вида.
Эффектная красавица вздернула нос и ушла дальше. Бес посмотрел на свое мутное, размытое отражение в стекле. Из матовой глубины глядел байроновский герой с очень резкими чертами лица, жестко обозначенными скулами и неестественно внимательным, зловещим взглядом того, кто видел жизнь во всех проявлениях. Да, скорее всего женщина в красно-белом приняла Беса за трестовика или агента, жесткого и опасного человека под маской социального камуфляжа.
Плохой и в меру стильный — комбинация, на которую падки дамы, тоже повидавшие разное.
Плохой человек…
— Бренди, вино, шампанское, сок, чай, кофе?
У бесшумно подкатившего автоматика был приятный и в то же время бесполый голос. В его исполнении даже перечисление напитков звучало как музыка и приглашение к чему-то большему.
— Воды, — коротко сказал Бес.
— Одну минуту.
«Слишком много воды…»
— Нет, подождите… Коньяк. Есть коньяк?
— Приносим свои извинения, мы не можем предложить вам коньяк. Однако есть отличный бренди испанского производства.
«Ну да, конечно… после разборки винных синдикатов…»
— Давайте. Двойной.
Это было шумное дело, в котором предложили поучаствовать и Бесу. Сталевар отказался, предпочтя Дальний Восток несмотря на сказочные условия, и как оказалось впоследствии, скорее выиграл, потому что — редчайший случай! — даже комиссия синдикатов, расследовавшая в итоге конфликт, пришла к выводу о неправомерности и чрезмерности применения силы участниками. До разгрома плавучей лаборатории ЕВО акция занимала безусловно первое место в затяжных конфликтах трестов. Распыление пестицидов, напалмовые бомбардировки, полноценные боевые действия, развернувшиеся на виноградниках почти всей Европы, Южной Африки и далее по глобусу. Многим «пешкам» вынесли предписание о запрете официального участия в агрессивном арбитраже, некоторые присели на хорошие сроки в частных тюрьмах, потому что разбирательства шли поверх национального судопроизводства.
И как итог — хорошего коньяка в мире стало еще меньше. Печально.
Нужно было выпить. В идеальном варианте — набраться вусмерть, как-нибудь приглушить чувство отвращения к себе, граничащего с омерзением и желанием самоубиться. Увы, напиться кибернетик не мог — прежде чем отключится сознание, начнет сбоить хром, и без того разбалансированная электроника «заискрит», застучит аритмия и так далее. Однако немного затуманить мозги вполне возможно.
Бес попробовал жидкость чайного цвета и насыщенного запаха, однако не почувствовал ни вкуса, ни хмеля. Воспоминания минувшего дня, последнего, проведенного в дальневосточной агломерации, упорно держались в памяти, будто случились пару минут назад.
— А, Бес, заходи! — поприветствовал Василь. — Ты че приоделся как шмыг-барыга какой? Костюмчик, галстук… а это запонки, что ли? Ну, ты даешь! Еще и чемоданчик прихватил. Башмала карманы жжет?
На этот раз операционный директор кооператива завис не в кабинете с барельефом, а в личном гараже под крышей штаб-квартиры. Собственно «гаражом» это назвать было сложно, здесь больше подходило слово «мини-стоянка». Автомобиль попадал внутрь довольно экстравагантным образом. Снаружи по стене шли направляющие с платформой, куда заезжала машина. Затем платформа поднималась до нужного этажа и сдвигалась вбок, паркуя автомобиль в специальном отсеке. Бес эту схему не любил даже больше чем традиционные автомобильные лифты, считая бесконечной глупостью с точки зрения безопасности, однако держал мнение при себе. В конце концов, не он отвечал за безопасность в кооперативе.