Джудит снова была в Государственном архиве и беседовала с помощником хранителя. Она рассказала Пателю о реставрации монархии, о потрясшей ее истории, встретившейся ей в самом начале поисков материала для книги.
— Что это за история.
— Король присутствовал при обезглавливании женщины. Карл II был удивительно милосердным монархом. Он проявил щедрость по отношению к вдове Кромвеля, даже простил ее сына, который после смерти отца стал, в свою очередь, лордом–протектором. Он говорил, что в Англии было пролито достаточно крови. Единственные казни, на которых он присутствовал, были казни мужчин, тех, кто подписал смертный приговор его отцу. Как же он должен был ненавидеть эту женщину, если решил присутствовать на ее казни! И почему?
— Это тебя поразило?
— Да.
— И что ты делала после того, как ушла из архива?
— Я направилась в «Ковент — Гарден».
Шаг за шагом Патель вел Джудит все дальше и дальше, к самым ранним ее воспоминаниям. Она рассказала ему о свадьбе с Кеннетом, о дне, когда ей исполнилось шестнадцать лет, затем пять, о приюте, о своем удочерении.
Наблюдая и слушая, Ребекка Уэдли поняла, что Джудит Чейз была необыкновенной женщиной. Память ее продолжала оставаться удивительной ясной: Джудит смогла рассказать о событиях, произошедших с ней в самом раннем детстве. Уэдли вдруг подумала, что, сколько бы она ни присутствовала на сеансе гипноза, ее всякий раз охватывал трепет, когда она видела, как постепенно сознание раскрывает свои глубоко спрятанные секреты, и взрослый, умудренный опытом и уверенный в себе человек, начинает, словно маленький ребенок, шепелявить и заикаться.
— Джудит, до того, как ты попала в приют, до того, как тебя нашли в Солсбери, скажи, что ты помнишь?
Джудит беспокойно помотала головой:
— Нет. Нет.
Приборы показали, что у нее участился пульс.
— Она пытается тебя заблокировать, — быстро проговорила Ребекка.
И в следующую секунду с ужасом увидела, что Патель вновь набирает в шприц литенком.
— Доктор, нет.
— Она уже почти все вспомнила. Я не могу сейчас останавливаться.
Уэдли устремила взгляд на экран. Тело Джудит находилось в состоянии полной релаксации. Пульс был меньше сорока ударов в минуту, давление — семьдесят на пятьдесят. Опасно, подумала Уэдли, слишком опасно. Она знала, что в глубине души Патель был настоящим фанатиком, но она никогда не видела, чтобы он действовал столь безрассудно.
— Скажи мне, что тебя так напугало, Джудит?
Дыхание Джудит было поверхностным и еле слышным.
Речь прерывистой, а голос тихим, но тонким, как у очень маленького ребенка. Они собирались сесть на поезд, и она держалась за мамочкину руку. Внезапно она закричала, как испуганный ребенок.
— Что происходит? Расскажи мне, — голос Пателя звучал необычайно мягко.
Джудит вцепилась в одеяло и жалобным детским голоском позвала маму.
— Самолеты–снаряды снова летят, как тогда, когда мы играли. Мамочка сказала: «Беги, беги!» Мамочка не хотела держать меня за ручку. Так темно… Я бегу вверх по ступеням. Там стоит поезд. Мамочка сказала, что мы поедем на поезде.
— Ты села в поезд, Джудит?
— Да, да.
— В поезде ты с кем–нибудь разговаривала?
— Там никого не было. Я так устала. Я хотела уснуть, чтобы скорее увидеть мамочку, когда проснусь.
— Когда ты проснулась?
— Поезд остановился. Снова было светло. Я спустилась по ступенькам… Потом я ничего не помню.
— Все в порядке. Не думай больше об этом. Ты умная маленькая девочка. Можешь ты сказать мне, как тебя зовут?
— Сара Маррсш.
Марш или Марриш, подумала Ребекка. Сейчас Джудит говорила, как двухлетний ребенок.
— Сколько тебе лет, Сара?
— Два.
— Ты знаешь свой день рождения?
— Май, четыле.
Ребекка усилила звук, пытаясь разобрать невнятный детский лепет.
— Где ты живешь, Сара?
— Кент — Корт.
— Тебе там хорошо?
— Мамочка все время плачет. Молли и я играем.
— Молли? Кто такая Молли, Сара?
— Моя сестричка. Я хочу к мамочке. Я хочу к сестричке.
Джудит разревелась.
Ребекка бросила взгляд на приборы:
— Пульс участился. Она снова тебе сопротивляется.
— Мы сейчас закончим, — сказал Патель.
Он коснулся руки Джудит:
— Джудит, сейчас ты проснешься. Ты будешь чувствовать себя бодрой и отдохнувшей. И ты будешь помнить все, что мне рассказала.
Ребекка с облегчением вздохнула. Слава Богу, подумала она. Уж ей–то хорошо была известна жажда Пателя экспериментировать с литенкомом. Она протянула руку, чтобы выключить экран, и тут же застыла, увидев искаженное мукой лицо Джудит, которая в следующую секунду вдруг закричала: