***
Всего через два дня Брок уже уверенно передвигается по огромной комнате и… говорит. Хрипло, мало и короткими фразами. Но у него выходит, и один из страхов — остаться немым — отступает.
— Солдат… — зовёт он его в первый раз, и получает в ответ хмурый, холодный взгляд.
— Меня зовут Джеймс Бьюкенен Барнс, — говорит он медленно, твёрдо, словно пытаясь вдолбить это не столько Броку, сколько самому себе. — Тебе следует называть меня по имени.
Брок удивлён, взволнован и сводит брови, проговаривая имя про себя. Он шевелит языком за закрытыми зубами. Идея того, что у Зимнего Солдата есть имя, не приходила ему в голову. Было слишком много других забот. А теперь названное имя кажется ему знакомым, но в чём именно, уловить не выходит. Джеймс. Джеймс. Звучит хорошо. Он кивает в знак согласия и понимает, что забыл, зачем вообще звал его.
Джеймс ставит перед ним простую металлическую армейскую миску, полную пахучего дымящегося бульона. Такие ещё используют туристы в походах. Они лёгкие, теплопроводные и не бьются. Брок невольно проводит параллель с тем, какие красивые, блестящие миски из нержавейки бывают у хозяйских псов. Они большие, не меньше этой, а то и больше. Они полны еды и воды, и собака может не волноваться ни о чём. Она знает, она верит, что всегда придёт к ним, и они будут полны. Брок не помнит, откуда знает это. Кажется, у Роллинза был пёс. Кажется, они дружили с Джеком вне службы, и Брок бывал у него дома. Кажется. Прошлое подёрнуто туманом нереальности, который чётко делит жизнь на «до» и «после».
Джеймс не усердствует с готовкой. Просто, по-спартански варит мясо, кидает в бульон зелень и подаёт к столу с ломтями хлеба. Кофе и чай они пьют, заваривая из пакетиков; иногда на завтрак бывает яичница. У Брока ещё плохо работают руки, кожу на сгибах локтей и колен постоянно приходится смазывать прихваченными в больнице мазями. Джеймс не подпускает его к электрической плитке, притуленной на краю одинокого стола. Он готовит на скорую руку, но выходит вкусно и сытно. Брок благодарен. Правда, он больше не повторяет своего «спасибо». В тот первый раз оно было сказано искренне. Он напрягся всем телом, чтобы выговорить. Поэтому то слово до сих пор имеет вес. Оно не нуждается в повторениях.
— Зачем тебе это всё? — спрашивает он, когда Джеймс протягивает ему железную ложку бионическими пальцами. — Зачем ты возишься со мной? Или у тебя на меня какие-то планы?
Голос садится и пропадает, Брок кашляет. Джеймс смотрит на него и качает головой, будто Брок говорит какие-то глупости.
— Ешь, — говорит он.
И Брок ест.
Бульон жирный и наваристый, в нём плавают куски мягкой разваренной говядины, листочки петрушки и сухие приправы. Вкусно.
Он думает, что если бы Джеймс хотел убить — давно убил бы. А в остальном… Может, ему нужен напарник. Может, он рассчитывает, что Брок имеет доступ к кодам программы…
— Если ты думаешь, — Брок проводит прохладным алюминием по губам, крепко держа ложку в пальцах. Ему хочется расставить между ними всё по местам. — Если ты думаешь, что я знаю что-то об этом, — он чуть постукивает себя по виску, — и смогу помочь, ты ошибаешься. У меня не было особенного доступа. Только простейшие коды. Они ничем тебе…
Солдат обрывает его жёстким взглядом и говорит резче:
— Ешь. Остынет.
И сам принимается прихлёбывать горячий бульон.
Вечером Джеймс убирает со стола электрическую плитку и выкладывает на него свой боевой арсенал. Три пистолета, пара коротких автоматов, шесть метательных и один тяжёлый армейский нож. Не много. Но и не совсем ничего. Он садится и принимается обтирать оружие ветхой тряпицей.
— Я помогу? — спрашивает Брок, подходя ближе.
Джеймс смотрит на него коротко и кивает. Брок садится напротив.
Они молча разбирают, чистят и собирают оружие, натачивают ножи. От понятных и отлично выученных самими руками действий внутри становится хорошо и спокойно. Брока настигает умиротворение. И даже то, что они орудуют практически в темноте, никого из них не смущает.
— Завтра мы уйдём отсюда. У меня есть ещё один проверенный адрес на другом конце города. Там не будут искать.
Брок кивает, уверенный, что Джеймс увидит.
— Нужно было переждать, пока шумиха уляжется. То место лучше. Там всё есть.
Брок снова кивает, не поднимая взгляда от любовно натираемого спускового механизма «беретты». Он не знает, что задумал Джеймс. Но пойдёт за ним, куда тот предложит. Выбора не много. А с тем, что произошло после пожара, пока он был в отключке, и что творится в городе сейчас, всё равно придётся разобраться. Позже. Пока что недостаточно информации.
***
Раннее утро перекраивает их планы. Брок интуитивно вскакивает с кровати и перекатом уходит к стене из-за оглушающего шума подлетающего вертолёта. Джеймс уже занял позицию возле окна и, отодвинув плёнку от рамы, всматривается на улицу. Там медленно розовеет край неба. Ещё рано. Джеймс выругивается тихо, явно на русском, и переводит взгляд на Брока.
— Накрыли, — говорит он. — Уходим.
Брок ловит «беретту», тут же принимаясь неуклюже натягивать одежду. Его руки и ноги до сих пор толком не сгибаются из-за слишком нежной трескающейся кожи. Джеймс за считанные секунды оббегает комнату и скидывает скудный запас вещей во всё тот же рюкзак. Он спит одетым, чего Брок позволить себе не может — в одежде ночью всё тело чешется до одури.
Джеймс подпихивает его к окну, одним рывком бионической руки сдёргивает плёнку и откидывает её в сторону. За рамой видна широкая пожарная лестница, и Брок уже перекидывает ногу наружу, как лифт открывается, и Джеймс, не задумываясь, начинает палить в проход из обоих автоматов, прикрывая его.
— Спускайся, — резко кидает он. — Вдоль здания направо до деревянных построек. Там под куском брезента мой мотоцикл.
Брок собрано кивает и подчиняется. Боец из него сейчас неважный, и задерживать их отход из-за глупых сомнений подобно предательству. Он перелазит и видит, как одно за одним в проёме падают тела, кто-то выкатывается Джеймсу под ноги, и он вступает в рукопашную; ударом ноги ломает рёбра и отталкивает ближайшего человека в форме спецназа к стене, рывком достаёт что-то из кармана и кидает противникам под ноги. Раздаются крики и топот ног. Джеймс быстро догоняет Брока, ещё не спустившегося вниз до конца, на лестнице. Наверху грохает, и им на головы летит бетонная крошка.
— Скорее, — шипит Джеймс, и Брок чувствует, как его хватают за руку — тёплые, мозолистые пальцы крепко сжимаются на его, и они несутся вдоль стены.
Джеймс отлично управляется с мотоциклом. Это старая спортивная «ямаха», рассчитанная в основном на одного седока. Заднее сидение такое маленькое, что Броку приходится приклеиться к спине Джеймса намертво, чтобы не свалиться при очередном рывке. Но это даже к лучшему — обнимая накрепко чуть ниже рёбер намного проще маневрировать, слаженно наклоняясь на резких поворотах. Где-то далеко, словно за пару перекрёстков, слышится полицейская сирена. Джеймс завозит их в район, который Брок не знает. Там низкие здания стоят впритирку друг к другу, образуя сумрачные узкие подворотни. В одной из таких Джеймс глушит мотор и оставляет мотоцикл на самом неприметном месте, за кустами. Видимо, надеется однажды за ним вернуться. Словно не в его правилах разбрасываться ценными ресурсами, к которым он, ко всему, прикипел. Брок хмыкает, думая об этом, и идёт следом за Джеймсом.