Весь правый бок Валентины теперь был перечеркнут длинным швом, который у одного края, того, что ближе к спине, разошелся. Оттуда и сочилась кровь – скорее всего, не первый час, однако, судя по неаккуратным повязкам, соседка пыталась остановить это сама. Остальная часть шва была сделана идеально, она не пропускала ни капли крови… и все равно наполняла сердце Светы леденящим душу ужасом.
• Синдром Джека-потрошителя •
Этот шов, совсем свежий, еще окруженный воспаленной кожей, эти деньги… Кто-то другой не догадался бы, что произошло и откуда у Тины такая рана. Однако Света, много лет проработавшая медсестрой, все поняла с первого взгляда.
Похоже, кто-то вырезал у соседки, умиравшей теперь у нее на руках, правую почку.
Глава 1
Леонид Аграновский
Автомобиль взвыл, разгоняясь, его мощный двигатель пылал жаром, наполнявшим машину так, как сердце разгоняет в венах кровь. Колеса крутились все быстрее, стрелка спидометра за пару секунд взлетела до ста, а потом двигалась все дальше и дальше. Фары автомобиля были выключены, и он, темный, плоский, плавными линиями напоминающий самолет, скользил по шоссе потусторонней тенью. Этот участок дороги использовался очень редко, здесь давно отключили фонари, и машина рвалась вперед сквозь ночь в непроглядной тьме.
Леон чувствовал, как автомобиль дрожит, вибрирует, как скаковой конь, которого слишком долго заставляли чинно вышагивать по городу на потеху толпе. На такой скорости и в такой темноте за боковыми окнами все сливалось, и мир казался космосом. Леон видел только то, что было перед ним – а перед ним был изгиб дороги и массивный бетонный забор.
Когда-то давно, когда движения на шоссе было чуть больше, за этим забором находилось здание, обеспечивавшее водителям и мотель, и закусочную, и даже кабинет врача. Но потом появились новые дороги, пути сменились, и хозяева этого уголка разорились. Они уехали, оставив ветшающий домик, окруженный солидным забором. В прошлом этот забор был необходим: он защищал людей, отдыхавших в кафе, от лихачей, не справившихся с управлением на повороте. Теперь людей внутри не было, и никто ничем не рисковал – кроме Леона.
Он смотрел только вперед, видел искаженное темнотой расстояние, в котором забор был лишь светлым пятном, и не прекращал считать про себя.
Пять…
Четыре…
Три…
Когда обратный отсчет закончился, он выжал тормоз с такой же решимостью, как до этого выжимал газ. Машину повело, но он знал, что так будет, он ожидал и того, что руль начнет отчаянно рваться из рук, и появления черного следа, который должен был остаться за ним на шоссе зловещей спиралью.
Если бы он неправильно выбрал момент, он бы разбился. Если бы на дороге появилась яма, о которой он не знал, автомобиль бы перевернулся. Если бы машина оказалась чуть хуже, чем он ожидал, ее бы снесло в сторону и, может, разорвало при ударе о дерево.
Но это ничего, не страшно – не для него. Леон готов был рискнуть, ему нужно было убедиться, что он не потерял хватку, не стал небрежным за годы вынужденного бездействия. Он понимал, что за ошибку пришлось бы заплатить жизнью, и не боялся. Уж лучше так, чем медленно дряхлеть в его сытой и спокойной жизни!
Однако старые навыки пока не подводили, а может, автомобиль, как живой зверь, не хотел умирать так бездарно. Тормоза сработали, и машина, разгоряченная, дымящаяся, остановилась в паре сантиметров от бетонного забора.
Леон проверил пульс; сердце все-таки разогналось, и страх, пусть и неосознанный, мелькнул. Над этим надо будет поработать, хотя вряд ли совершенство достижимо. Как говорит Дима, все мы звери внутри и не уйдем от инстинктов. А на уровне инстинктов Леон не был самоубийцей, и даже в этой отчаянной игре с самим собой он хотел выжить.
Он вышел из машины и сделал глубокий вдох. В воздухе пахло теплой ночью позднего лета, – уже начавшей высыхать травой, полевыми цветами и яблоками, – и жженой резиной. Над ним сияли звезды, почти невидимые в городе, и Леон в который раз убедился, что на юге они куда ярче, чем на севере. Он успокаивался – и позволял успокоиться машине.
Леон расчертил темноту ночи сначала яркой вспышкой спички, а потом тусклым огоньком сигареты. Он наконец включил телефон, он готов был говорить с этим миром.
На экране высветился один пропущенный вызов от Лидии, и это было нормально. Жена всегда звонила ему строго один раз в сутки и никогда не перезванивала, если он не брал трубку. Она была слишком горда для этого, знала, что рано или поздно он свяжется с ней, и ни о чем не беспокоилась. Да и чего ей бояться? Своей главной заслугой она считала то, что на новой работе муж ничем, как ей казалось, не рисковал.