А голос с той стороны дрожал:
– Алло-алло, кто это?
Люси откинула назад длинные светлые волосы, она еле сдерживалась: только-только удалось заснуть, ей-богу, странное время для розыгрышей.
– Вообще-то, представиться следовало скорее вам! Вы знаете, который час?
– Людовик… это Людовик Сенешаль… А это… это Люси?
Она тихонько вышла из комнаты в больничный коридор, освещенный лампами дневного света, зевнула, одернула пижамную рубашку – надо же выглядеть поприличнее. Вдали слышался плач новорожденных, казалось, плач этот стелется вдоль стен. Тишина в педиатрическом отделении – не более чем химера.
На то, чтобы разобраться, кто это звонит посреди ночи, понадобилось несколько секунд. Людовик Сенешаль?.. А-а, они пересеклись на сайте знакомств, после нескольких недель беспрерывных разговоров в чате встретились в одном из лилльских кафе и в конце концов расстались из-за того, что «не сошлись характерами». Их хватило тогда всего на семь месяцев.
– Людовик? Ты? Что случилось?
Люси услышала звон стекла – как будто стакан, упав на пол, разбился.
– Необходимо, чтобы кто-то ко мне приехал. Надо, чтобы…
Он задыхался, еле выговаривал слова, – похоже, его охватила паника. Люси постаралась успокоить собеседника, предложила говорить тише: может, так будет легче.
– Не знаю, что случилось, Люси! Я был в своем «карманном кинотеатре», смотрел фильм и… Послушай, послушай, я больше ничего не вижу. Я включил полный свет, но это не помогло. Думаю, это… думаю, я ослеп. И номер набрал случайный, даже не набирал – просто ткнул куда попало…
Ну да, конечно, это вполне в духе Людовика Сенешаля – смотреть кино в четыре утра! Потирая ноющую поясницу, Люси принялась ходить туда-сюда вдоль широкого окна во двор, где располагалась группа клиник Лилльского университетского медицинского центра. Господи, как спину-то ломит – наверняка из-за этого чертова кресла с его дурацкой спинкой! Впрочем, и тело в тридцать семь лет куда как менее выносливо, чем раньше.
– Сейчас пришлю тебе «скорую».
Наверное, Людовик ударился головой. Травма черепа или рваная рана способны спровоцировать такую симптоматику, и осложнение может стать фатальным.
– Пощупай голову и оближи пальцы – убедись, что нигде не кровит. Ну, что нет крови ни на голове, ни на висках, что из носу кровь не течет. Если кровь есть, приложи лед, замотай полотенцем. «Скорая» привезет тебя в одну из здешних клиник, и я смогу тебя навестить. Только не вздумай ложиться, оставайся на ногах. Адрес у тебя тот же?
– Да. Пожалуйста, скорее! Пожалуйста!
Она отключилась и рванула в приемный покой отделения скорой помощи, где попросила отправить к Людовику машину. В эти июльские отпускные дни события разворачивались слишком уж круто. Ее восьмилетняя дочка только что подцепила вирусный гастроэнтерит. Такого почти никогда не случается в разгар лета, просто жуткая невезуха… И эта болезнь – прямо как торнадо! Налетела на девочку – и вот тебе всего-то за двадцать часов полное обезвоживание! А Жюльетта при этом не может есть, не может пить – даже воды глотнуть не может. Врачи говорят, что бедняжке придется долго лежать в больнице, нужен покой, тщательный уход и искусственное питание. Ну и малышка не смогла поехать с сестрой Кларой в свой первый летний лагерь, а близнецы так тяжело переносят разлуку…
Люси облокотилась на подоконник. Глядя на вращающийся на крыше машины «скорой помощи» проблесковый маячок, она думала, что хоть в центральном комиссариате, хоть вне его, хоть во время отпуска, хоть в рабочее время жизнь всегда найдет способ одарить ее полной мерой дерьма.
3
Несколькими часами позже в двухстах километрах от Лилля глава Центрального управления по борьбе с преступлениями против личности Мартен Леклерк вглядывался в трехмерное изображение человеческого лица на экране «мака». Он ясно видел мозг и еще несколько приметных зон: кончик носа, наружную поверхность правого глаза, козелок левой ушной раковины… Указывая на зеленое пятно, расположенное в верхней извилине левой височной доли мозга, Леклерк спросил:
– Стало быть – что? Оно появляется каждый раз, как я с тобой заговариваю?
Одетый в шапочку со ста двадцатью восемью электродами комиссар Франк Шарко, полулежа в гидравлическом кресле, глядел в потолок и не шевелился.
– Это центр Вернике, его задача – восприятие услышанного. Что у тебя, что у меня: стоит прозвучать чьему-то голосу – туда приливает кровь. Оттого там и появляется цветное пятно.