– Ну, с начальниками всегда так: новая метла чисто метет, главное – навести порядок, остальное не считается.
Явился наконец профессор Бертовски из психиатрической службы Сальпетриер, а с ним – его нейроанатом.
– Ну что, месье Шарко, начнем?
Месье Шарко… С тех пор как он узнал, что слово «Шарко» – часть названия болезни, при которой последовательно отмирают все мышцы, собственная фамилия стала казаться ему странной. Да-да, так ведь и называется «болезнь Шарко». Как будто все болезни в мире случаются по его вине.
– Начнем…
Бертовски порылся в папке с историей болезни – он не расставался с этой папкой.
– Судя по тому, что я здесь вижу, характерные для паранойи эпизоды с бредом преследования стали очень редкими. Сохранились, правда, следы подозрительности, но в целом результат превосходный, превосходный… А как у нас с видениями?
– Бывают, и помногу. Не знаю, может быть, потому, что я сижу взаперти в своей квартире, но ни дня не проходит без визита Эжени. Большей частью девчонка задерживается у меня всего на две-три минуты, тем не менее вынести ее просто невозможно! И одному Богу известно, сколько килограммов засахаренных каштанов она заставила меня купить с прошлого раза.
С Шарко стали снимать шапочку с электродами, и Леклерк предпочел отступить вглубь комнаты.
– Что – много стрессов в последнее время? – спросил врач.
– Да нет, в основном – жара.
– Ваша профессия не способствует лечению. Нам стоило бы сократить промежутки между сеансами. Думаю, каждые три недели – это будет отличное компромиссное решение.
Закрепив голову Шарко двумя белыми лентами, нейроанатом подвел к его макушке инструмент в форме восьмерки: с помощью этого инструмента магнитные волны направлялись в определенный участок головного мозга. Прицел был на нейроны, которые сами, словно микромагниты, реагировали на приближение «восьмерки» и выстраивались в другом порядке. Транскраниальная магнитотерапия позволяла если не искоренить совсем галлюцинации, вызываемые шизофренией, то хотя бы резко снизить частоту их появления, но главная трудность для врача состояла здесь в том, чтобы найти правильное место. Зона, куда следовало направлять магнитную волну, занимает на черепе всего несколько квадратных сантиметров, а ошибка в один-единственный миллиметр способна привести к тому, что пациент ad vitam aeternam[2] будет мяукать или воспроизводить алфавит наоборот, от конца к началу.
Шарко полулежал с повязкой на глазах, все, что от него сейчас требовалось, – не шевелиться. Теперь единственным, что слышалось в комнате, было потрескивание, с каким исходили из генератора короткие импульсы магнитного поля с частотой в один герц. Шарко не ощущал ни малейшей боли, эта магнитотерапия даже не казалась ему неприятной, только при мысли о том, что десять лет назад для лечения того же назначались сеансы электрошока, делалось страшно.
Все прошло без проблем. Еще тысяча двести импульсов – что-то около двадцати минут, – и полицейский встал. Тело малость затекло, но это ничего, это скоро пройдет. Он поправил безупречную сорочку, провел рукой по остриженным ежиком темным волосам. Надо же так вспотеть… Впрочем, при такой жаре и с избытком веса, неизбежным, если принимаешь зипрексу[3], неудивительно. Сейчас, в начале июля, когда температура снаружи зашкаливает, даже кондиционеры работают с трудом.
Он записал дату следующего сеанса, поблагодарил психиатра и вышел из кабинета.
Леклерка он обнаружил в конце коридора у кофейного автомата. Несколько минут наблюдения за процедурой оказались для начальника управления по борьбе с преступлениями против личности тяжелым испытанием, ему захотелось курить.
– Сногсшибательно в буквальном смысле – видеть, что они вытворяют с твоей черепушкой!
– Обычное дело. Для меня это все равно… все равно что сидеть под сушкой в парикмахерской.
Шарко улыбнулся и поднес к губам пластиковый стаканчик.
– Ну давай, выкладывай. Расскажи о деле подробнее.
Они медленно двинулись к выходу.
– Пять жуткого вида трупов, зарыты на двухметровой глубине. По первому впечатлению четверых уже хорошенько обглодали черви, но пятый в относительно приличном состоянии. У всех отсутствует верхушка черепа – как будто отпилили.
– И что они сами там думают насчет всего этого?
– А ты как считаешь? Провинциальный городок, в котором, должно быть, самое серьезное правонарушение – не рассортировать как положено мусор. Тела были захоронены несколько недель, если не месяцев назад, никто ничего не видел и не слышал, расследование обещает быть сложным, и, думаю, в команде не помешает психолог, аналитик поведения. Ты будешь делать все как обычно, не больше и не меньше. Соберешь информацию, встретишься с нужными людьми, со всем остальным управимся из Нантерра. Всех делов дня на два, на три. После чего ты сможешь заняться своими вагончиками или чем угодно, а я… я сделаю то же самое. Не хочу растягивать это надолго, мне в ближайшее время нужно сматываться.